– На дороге он стоял. У кладбища. Я в окно его увидела.

Я посмотрел на забор вокруг дома, не очень высокий, но и низким его не назовешь. Дом на высоком фундаменте, но не двухэтажный, скат крыши обращен к дороге, мансардного окна в ней не было. Человека, стоящего на дороге, можно было увидеть из окна на первом этаже. Но только на дороге или дальше. Подходя к дому, человек оказывался в «мертвой зоне». Может, потому покойник и стоял на дороге, чтобы его заметили. Что, в общем-то, вполне естественно даже для настоящего покойника. Если он муж, который ходит к своей вдове.

– И узнали его?

И вчера ночью над кладбищем висела полная луна, но светила она недостаточно, чтобы можно было разглядеть лицо человека.

– Я знала, что это Семен.

– Вы его и раньше видели.

– Да. Он подходил ко мне, когда я стояла у калитки… Все, хватит! – вдруг воскликнула Марта и глянула на меня уже не раздраженно, а зло.

– Вы с ним говорили?

– Я же просила! – Она мотнула головой, открывая калитку.

– Вы слышали его голос?

Она зашла во двор, закрылась на замок, только тогда ответила, глядя на меня из-за ворот:

– Нет, он со мной не говорил.

– А в дом не заходил?

– Все! – Марта направилась к дому.

– Это очень важно!

– Он всегда уходил от меня! – Поднимаясь на крыльцо, она махнула рукой в сторону кладбища.

– А близко к вам подходил?

В ответ Марта громко хлопнула дверью. И я почему-то услышал в этом «нет». Да и не мог человек, похожий на Семена Сальникова, подходить близко. Если там не стопроцентное сходство. И говорить он тоже не мог, чтобы голосом не выдать подлог.

Стопроцентное сходство и голосовое совпадение мог обеспечить только близнец Сальникова, но вряд ли таковой существует, иначе бы у Марты зародились сомнения. И бегать за призраком, а вместе с тем и за мною она бы не стала.

Покойник или тот, кто себя за него выдавал, скрывался от Марты на кладбище. Правильное решение, учитывая, где находился ее дом.

Но если Марта увидела покойника за воротами моего дома, то уйти он мог через овраг – на дорогу, за которой пустырь сплошь в кустарниках, за ним балка с пологим спуском. Но, возможно, за моими воротами Марта увидела не двойника, а своего зятя. Павел мог находиться там, корректируя действия «покойника», возможно, он был где-то рядом, когда Паньков уводил у меня Лику…

Надо было спросить, где живет Павел, наверняка где-то недалеко: или в Краснодаре, или в Сочи. Если маслозавод, то скорее всего Краснодар… В любом случае кто-то кружил вчера возле кладбища: или двойник, или Павел, или они вдвоем. Или Павел сам исполнял роль Сальникова. Возможно, его мы и видели с Ликой на кладбище. Загримировался как следует, приготовился к выходу на сцену, а тут мы…

Я огляделся по сторонам. Кладбище спит, во дворах тишина, ни мертвых душ не видно, ни живых. Но, возможно, где-то в кустах прячется нечистый совестью человечек под толстым слоем грима, ждет, когда я уберусь домой.

В любом преступлении нужно искать выгодоприобретателя. Добровольное затворничество на кладбище – уже признак нездорового ума. Осталось только придать огласке общение с оживающим по ночам мужем, и Марту можно заклеймить по полной. Именно для того Павел и приходил ко мне сегодня, хотел заручиться моей поддержкой как свидетеля. Чтобы затем провести тещу через медкомиссию, которая и признает ее сумасшедшей.

Марта уходила от разговора, но самое главное я все же узнал. Покойный муж выразил свою волю, а она, как его прямая наследница, оставила Павла за бортом. Не получается у пешки стать ферзем, отсюда и загробные страсти. Если Марту признают недееспособной, контроль над предприятием перейдет ее дочери, а та уже примет нужное Павлу решение… Я мог ошибаться в деталях, но дьявола я все же вытащил наружу. Корень зла – зять Марты. И он сам выдал себя, намекнув на Лику.

И еще Павел видел, как Марта приходила ко мне во двор. Или видел, или просто знал. Может, его пособник сам придумал глупость с надписью «Ты изменила мне!». А может, и не глупость. Марта действительно вышла из себя. А могла и вовсе сойти с ума.

Я не знал, как долго длились эти «гастроли с театром одного актера», возможно, все еще только начиналось, но в любом случае Марта уже мечется по ночам в поисках своего мужа. И мечется у соседей на виду, а они могут не только делать выводы, но и принимать меры. Вряд ли Марту отправят в дурдом, но вопрос о дееспособности поднять могут. С подачи хитровыделанного зятя.

Я пересек дорогу, заглянул за куст, который темнел у кладбищенской ограды. Никого. Воздух уже остывал, но земля еще теплая, трава мягкая, лежать на такой можно до утра, до росы. Лежать и ждать, когда я исчезну.

Я заглянул за другой куст, обследовал третий, дошел до самого оврага. Там, за пышным кустом барбариса, и нашел… маленького ежика. И улыбнулся, глядя, как шевелится трава, через которую он от меня убегал. Можно было поймать ежика и сказать Марте, что это душа ее мужа. Мол, увидел его на рассвете, пошел за ним, а он взял да и обратился у меня на глазах.

Но я еще не совсем тронулся умом, чтобы опускаться до такой глупости. Да и Марта далеко не девочка, с которой можно так зло шутить. Не мог я сделать ей больно. Не хотел.

Нагрубить я мог Павлу, что сегодня и произошло. Возможно, парень сделал правильные выводы и отложил на время свою игру. Возможно, не будет сегодня «покойника», который должен сводить Марту с ума. Может, его вообще не будет, и я зря буду охотиться на него. Но к проблеме можно зайти и с тыла. Найти Павла, навести справки о нем, об его окружении, в котором мог обнаружиться внешне похожий на Семена Сальникова человек. Но это дорога, время, нервы… Настолько ли мне дорога Марта, чтобы осилить этот путь?

А вдруг она проклянет меня, если я выведу на чистую воду ее зятя? За то, что я посмел влезть в ее семейную жизнь.

Я повернул назад, знакомой уже тропкой вышел к воротам кладбища. Все, домой и спать… Или все-таки заглянуть на кладбище? Для очистки совести. Вдруг двойник прячется где-то здесь, а я прошел мимо из страха перед мертвецами? А если его здесь нет, то страх все равно существует. И от него нужно избавляться.

Я пересек линию ворот и остановился. Ни ветер не зашумел, ни сыч ни вскрикнул, а ощущение все равно такое, как будто чьи-то руки вдруг из земли вылезли, вошли в мои ноги через пятки, дотянулись до самой души, вцепились в нее леденящими пальцами. И все же я нашел в себе силы продолжить путь, пока не вышел к знакомому памятнику под навесом.

И увидел сидящего на скамейке человека. Он медленно поднимался, глядя на меня. Я не видел его лица: навес не впускал за ограду лунный свет. Калитка была открыта, я рванул к нему – он ко мне.

Я как чувствовал, что это был двойник, которого мне просто необходимо было изобличить. И точно, человек действительно похож был на покойного Сальникова, это я понял на расстоянии вытянутой руки от него.