Ренату и спасителя её букета попросили покинуть концерт. Конечно, мы с Сергеем последовали за ними, и наше скромное свидание превратилось в двойное свидание. Мы продолжили его в уютном кафе. И молодой человек (его звали Лёшей) очень быстро влился в нашу компанию.

Погрузившись в воспоминания, я не сразу заметила, как мы вышли из парка. Самое время было отправляться домой. Сергей в это время рассуждал о том, сколько всего за сегодня нового увидела Машенька.

Когда мы вернулись домой, я надеялась, что у нас ещё будет возможность быстро перекусить. А может, и даже посмотреть какой-нибудь фильм вместе. Маша на подходе к дому снова заснула, так как целый час самостоятельно ходила по парковым дорожкам, усеянным разноцветной листвой, и преследовала голубей.

Картины и книги в большой комнате уже не было, и я обрадовалась – значит, Лера уже заходила. Правда, у окна была как-то странно сдвинута занавеска, а на середину комнаты выходили следы от грязной обуви. Интересно, что Лере могло понадобиться у окна. Может, надеялась нас дождаться? И она, конечно, в своём репертуаре. Не стала переобуваться. Хотя я специально оставила для неё тапки при входе. Но следы какие-то странные. Как будто от разной обуви, и как будто бы даже мужской. Правда, у Леры действительно большой размер ноги. Но чтобы она пришла в двух разных мужских ботинках? Разные носки – в это я ещё могу поверить. Но обувь! Это уже перебор. Даже для Леры.

В этот момент кто-то попытался открыть дверь, а потом постучал. Маша зашевелилась в коляске, затем заёрзала и, наконец, окончательно проснувшись, заплакала. Я, не скрывая своего недовольства, подошла к двери и громко спросила.

– Кто там?

– Так вы уже вернулись?!

Я открыла дверь. В нос мне сразу ударил запах цитрусов – любимые духи Леры содержат нотки апельсина и лимона, но она часто перебарщивает с их количеством. На пороге действительно стояла Лера. Собственной персоной. Сбоку её коричневого кардигана была приколота брошь в виде шершня (подарок прабабушки), с которой Лера не расставалась и перемещала с одного наряда на другой.

«Наверное, – подумала я, – у неё нет ни одного наряда, не “ужаленного” этим насекомым, сделанным в стиле ар-нуво (а по-нашему – модерн)».

– Ты что-то забыла? – спросила я, пытаясь выдавить улыбку.

– Как что? Я за картиной!

– Так ты же её забрала!

– Как забрала? Я первый раз пришла…

Я растерянно развела руками. В этот момент в коридор вышел муж.

– Привет, Сергей! Кажется, Тата немного прибалдела от свежего воздуха. Представляешь, она думала, что я уже приходила.

Муж хотел было улыбнуться, но поймал мой ошарашенный взгляд, и на его лице застыла полуулыбка.

– Картины нет, а Лера только сейчас… – растерянно пробормотала я.

– Берите Машу. Срочно. И на улицу, – отчеканил Сергей. – А я пока должен всё здесь осмотреть. Проверить каждый уголок.

Я кивнула и молча направилась к двери.

– Заче… – начала было Лера.

– Без лишних вопросов, – отрезал Сергей.

Мы с Лерой и Машей вышли на улицу в полном молчании, не считая плача Маши.

На улице Лера сразу закинула в рот лакричную конфетку. От неё всегда пахнет лакрицей из-за леденцов с этим вкусом. И лимоном или апельсином – из-за духов.

– Конфетку? – это скорее шутка, чем вопрос. Лера знает, что я ненавижу лакричные конфеты.

При других обстоятельствах я бы тоже отшутилась. Но не в этот раз. Мне нужна была ещё минута-другая, чтобы прийти в себя. Тем временем Маша продолжала плакать. Я попробовала укачать её в коляске. Однако это не принесло никаких видимых результатов.

– Как ты думаешь, зачем твоему мужу потребовалось выставлять нас так, ни слова не говоря? – спросила Лера.

– В доме кто-то был.

– С чего ты это взяла?

– Картину забрали, а может быть, и не только картину.

– КАК?! – вскричала Лера. – Я должна была передать картину коллекционеру сегодня на хранение. А что скажет старик-художник?!

– А какому коллекционеру ты хотела её передать?

– Ну… – Лера почему-то замялась. – Из твоего дома.

– Случайно, не нашему ли соседу?

– А?

– У нас сосед снизу говорил, что он что-то коллекционирует.

– А как он выглядит?

– Ну, он такой, ничем особо не примечательный. Но девушки что-то в нём находят. Волосы светлые, коротко стриженные, а борода рыжая. И глаза бегают. То ли серые, то ли зелёные, кажется. Хобби ещё, говорил, у него какое-то. Кажется, он – коллекционер. Вот и я подумала. Не картины ли он коллекционирует…

– А что, вы будете заявлять в полицию? – вдруг спросила Лера.

– Вообще, надо бы. Но зависит от того, что ещё пропало. Замок сменить точно придётся.

– Вот, а в полицию не заявляйте пока.

– Почему это?

– Может нехорошо получиться. Не хочу огласки дела. Особенно до возвращения художника.

– Ты страшная эгоистка, а ничего, что это может быть опасно для моей семьи?

– М-м-м, хотя бы сутки подождите, хорошо?

Я страшно рассердилась на Леру. Вечно она так! Я хотела тут же развернуться и уйти на ближайшую площадку, но Лера остановила меня.

– Хочешь посмотреть фотографии картин?

– А фото с обратной стороны у тебя есть?

– Эм-м, кажется, да, а что?

– Ты не заметила ничего необычного?

– Нет, но тебе виднее. Ты же у нас искусствовед.

С этими словами Лера передала мне свой телефон.

На первой фотографии – пропавшая «Дама в саду» с неправильной подписью. Ничего интересного. Листаем дальше. Так, далее «Завтрак гребцов». А вместо Ренуара подпись неизвестного мне художника. Как странно. Может, это подпись художника, копировавшего картину? Я раньше занималась графологией, так что могу немного сказать о человеке заочно, глядя на его образец почерка. Жаль, что по одной подписи судить трудно. Но я попробую.

Так, посмотрим-посмотрим. Есть лёгкий наклон влево, несильный. Буквы крупные, угловатые. Так-так. Индивидуалист, обладатель лидерских качеств. Умеет быть убедительным. Эгоист. Но всё это может быть поспешными выводами. Вот бы мне увидеть какую-нибудь записку этого человека… для полноты картины. Кстати…

– А где третья картина? – спросила я.

– Не знаю, – развела руками Лера. – Наверное, старичок решил оставить её при себе.

– Так он же уехал?

– Да кто его знает…

– А это его подпись?

– Где?

– На картине Ренуара.

– Не знаю, я его подпись не видела.

Разговор с Лерой сбивал с толку. Я взяла Машу на руки, пытаясь её успокоить, так как она снова начала капризничать. Но это понятно – по её расписанию нам давно пора перекусить.

Из соседнего подъезда вышла молодая женщина с маленькой белокурой девочкой.

– Ляля, – сказала девочка, увидев Машу.

Маша тоже заметила девочку и сразу прекратила плакать, заулыбалась. Маленькие дети всегда так радуются