Трактат Цицерона «О законах», написанный в форме диалога, содержит закон, запрещавший безбрачие. В Спарте[34] согласно законам Ликурга[35] неженатый мужчина лишался гражданских прав.

Из многочисленных историй известно, что, когда безбрачие перестало преследоваться в законодательном порядке, древний обычай в отношении безбрачия продолжал существовать. Согласно Поллуксу, во многих греческих городах закон предусматривал наказание за безбрачие как за совершенное преступление, что находилось в соответствии с древними верованиями: человек не принадлежал себе – он принадлежал семье. Он не случайно родился; его произвели на свет для продолжения культа, и он не имел права уйти из жизни, не удостоверившись, что культ будет продолжаться после его смерти.

Но было недостаточно просто родить сына. Сын, которому предстояло стать продолжателем домашней религии, должен был являться ребенком, родившимся в результате заключения религиозного брака. Незаконнорожденный, внебрачный сын, тот, кого римляне называли spurius, не мог исполнять той роли, которую религия отводила сыну. Фактически сами по себе узы крови не являлись определяющим фактором при создании семьи; членов семьи должен был связывать общий культ. Таким образом, сын, рожденный от женщины, не связанной с культом мужа брачной церемонией, не мог принимать участие в культе отца. Он не имел права совершать поминальные приношения и не мог быть продолжателем семьи. Дальше мы увидим, что по этой же причине он не имел прав на наследство.

Итак, брак был обязателен, но целью его было не получение удовольствий, его основной задачей не было соединение двоих людей, которые испытывали взаимное влечение и желали вместе пройти через испытания, уготованные на жизненном пути, и разделить радость и горе. Цель брака с точки зрения религии и законов заключалась в объединении двоих людей в одном домашнем культе для появления на свет третьего, способного стать продолжателем домашнего культа. Прекрасной иллюстрацией вышесказанного служит священная формула, произносившаяся в процессе обряда бракосочетания. «Uxorem ne liberorum quaerendorum habes?» («Для рождения ли детей берешь жену?») – спрашивал римский цензор мужчину и только после утвердительного ответа признавал его брак как matrimonium justum (брак законный). Греки, как и римляне, видели сущность брака в рождении детей.

Поскольку брак заключался исключительно ради продолжения рода, он мог быть расторгнут из-за бесплодия жены. В этом случае у древних народов всегда существовало право на развод; вполне возможно, что развод был даже обязательным. В Индии развод с бесплодной женой по истечении восьми лет был обязателен. У нас нет письменных свидетельств, доказывающих существование подобных постановлений в Греции и Риме. Однако Геродот упоминает о двух спартанских царях, которые были вынуждены развестись с женами из-за их бесплодия. Что касается Рима, то всем известна история Карвилия Руги. Римский историк Авл Геллий в своих анналах сообщает, что в Древнем Риме вследствие строгости нравов на протяжении долгого времени не было ни одного случая развода, и первым развелся с женой патриций Карвилий Руга вследствие ее бесплодия. Он горячо любил свою жену, но счел долгом развестись с ней, так как его клятвенное брачное обещание гласило, что он женится для того, чтобы иметь детей.

Религия требовала, чтобы род не пресекался; это требование не принимало в расчет ни любви, ни привязанности. Если брак был бесплоден по вине мужа, род тем не менее не должен был пресекаться. В этом случае брат бесплодного мужа брал его жену, и потомство от этого сожития считалось потомством мужа. Рожденный от брата сын считался сыном бесплодного мужа и продолжал его культ. Такими же были законы древних индусов. Об этом говорится в законах Афин и Спарты. Насколько сильна была власть этой религии! Религиозный долг был превыше всего!

Древние законы не останавливались даже перед таким, казалось бы, непреодолимым препятствием, как смерть мужа, предписывая бездетной вдове брак с ближайшим родственником мужа. Сын, родившийся в этом браке, считался сыном покойного. Рождение дочери не достигало цели брака. Действительно, дочь не могла быть продолжательницей семейного культа по той причине, что в день бракосочетания отрекалась от своей семьи и культа отца, входила в семью мужа и принимала его религию. Семья, как и культ, могли продолжаться только через мужское потомство – важное обстоятельство, последствия которого мы рассмотрим дальше.

Следовательно, сын был необходим, его ждали семья, предки и священный огонь. Согласно древним законам индусов, с помощью сына «отец платит долг манам своих предков и обеспечивает себе бессмертие». По мнению греков, сын обладал не меньшей ценностью, поскольку со временем должен был совершать поминальные приношения и сохранять домашнюю религию. Именно по этой причине Эсхил называет сына спасителем отеческого очага.

Появление в семье сына ознаменовывалось религиозным обрядом. Прежде всего, сына должен был признать отец, который, как глава семьи, хозяин дома, блюститель очага и представитель предков, должен был решить, является ли новорожденный членом семьи. Рождение ребенка свидетельство только о физической связи; заявление отца создавало религиозную и нравственную связь. Эта процедура считалась обязательной и в Греции, и в Риме, и в Индии.

Кроме того, сын должен был пройти своего рода обряд посвящения. Этот обряд происходил вскоре после рождения – на девятый день в Риме, на десятый в Греции и на десятый или двенадцатый день в Индии. В назначенный день отец собирал всю семью, созывал свидетелей и приносил жертву семейному огню. Ребенка представляли домашним богам; женщина брала ребенка на руки и быстро обносила его несколько раз вокруг священного огня. Церемония имела двоякую цель. Во-первых, очистить ребенка огнем – то есть снять с него ту нечистоту, которая, по мнению древних, была на нем по той простой причине, что он находился в утробе матери, и, во-вторых, поручить ребенка покровительству домашних богов. С этого момента ребенка принимали в священное сообщество, которое называлось семьей. Ребенок исповедовал ее религию, исполнял ее обряды, имел право произносить молитвы; он почитал предков и со временем сам должен был стать почитаемым предком.

Необходимость сохранения семейного культа служила у древних народов основанием закона об усыновлении. Та самая религия, которая обязывала мужчину жениться, расторгать брак в случае бесплодия жены, которая заменяла мужа в случае его бесплодия или преждевременной смерти родственником, давала семье еще одно, последнее средство, возможность избежать страшного несчастья, каковым являлось пресечение рода; этим средством было право на усыновление. Древний законодатель индусов гласит: «Кому природа не дала сына, может усыновить себе постороннего с тем, чтобы не прекращались поминальные приношения»[36].