— Вы, извините, тоже собирались?

— Собираюсь.

— А теперь посудите сами. — Рассудительно заговорил Валабуев. — Что мне прикажете делать. Начальство меня спрашивает, как, Балабуев, продвигается расследование? А я отвечу. Главный свидетель отбыл в теплые края и никакой возможности достать его оттуда не предвидится. А ты, Балабуев, знал? Знал… Что со мной после этого будет? И с вами, Алексей Григорьевич. Если мы до правды не докопаемся, то вы здесь не усидите, а я у себя не сохранюсь. Без документов в нашей работе нельзя, потому я вас повесткой к себе приглашу. А вы сами решайте. Или вы нам расписку даете, что из города ни ногой. Или, что обязуетесь сотрудничать для выполнения общего дела. Вместе будем расхлебывать.

— Я должен подумать. — Сухо отвечал Плахов.

— Конечно, подумайте. Сутки у вас есть.

Семен Иосифович Закс (по прозвищу Киссинджер) занимал пост советника по выработке нетрадиционных решений, или, если хотите, ноу хау. А почему бы и нет? Если есть нетрадиционная ориентация (то же ноу хау, в некотором смысле, хоть и очень давние), то должны быть и суждения, предполагающие дерзость и полет мысли. Семен Иосифович никогда начальником не был, на голубом экране не показывался. Все потому, что ум имел стратегический. Если есть более подходящее слово, пожалуйста, но здесь уместно именно стратегический. Председателей, заведующих и прочих ставило высокое начальство, следуя суровому правилу, маленький начальник не должен быть умнее большого начальника, а взамен ума должен быть ему предан душой и телом (не путать с секретаршей). О душе заговорили только сейчас, а в прежние времена было достаточно беззаветной преданности. Иногда добавляли совсем мрачно: до последней капли крови. Искания начинались потом, когда начальнику требовалось найти себе советника. Сюда требовались люди иного сорта. Хотелось иметь человека неглупого и даже (страшно подумать) умнее себя. Но чтобы без амбиций. Найти непросто, если не знать, где искать. Иван-царевич на такой должности не усидит, расправит крылья, да еще заклюет кормильца. Люди со способностями в советники не шли, им — хозяевам жизни, подавай простор, а с алкоголиков и дураков (прости Господи) и брать нечего, с этим начальство и само справлялось. Потому спроса на руководство большого не было, а на советников был. Ну, и где таки искать? Уже по интонации вопроса видно, где. Взгляд начальства неизбежно направлялся в сторону лиц особой национальности. Так было раньше, скажет въедливый читатель, теперь не так. Но жизненный путь Семена Иосифовича как раз пришелся на время, которое и было раньше, где джигит или участник родео вылетал из седла, придерживая шляпу, и хорошо еще, если спасался. Правда, Семен Иосифович, если сравнить, держался на простом стуле (мягких кресел он из скромности себе не разрешал), и спасибо, что позволили ему приносить пользу обществу и собственной семье.

Семен Иосифович был невысок, седовлас, припадал на простреленную в боях ногу. Почти (представим себе) без высшего образования. Недоучился перед армией, а после продолжить образование не захотел. Давала себя знать контузия головы, доставлявшая Семену Иосифовичу большие страдания, но и служившая (очень возможно) генератором многих ценных идей. И вмятина была, прикрытая буйной седой шевелюрой. Когда голова начинала болеть, Семен Иосифович заводил в эту вмятину палец, начинал массировать (что-то он там для себя находил), и дай Бог, чтобы нам всем приходили в здоровую, без вмятин голову такие необычайные мысли. Потому, в ответ на восторг очевидцев, Семен Иосифович только отмахивался: — Ай, ничего особенного. Взрывной волной звнесло.

Идей было много и все захватывающие. Уже в наши времена Семен Иосифович смог развернуться. Он предложил вызвать соседний район на соревнование по церковному строительству, причем искренне радел за православие, полагая, что с мечетями и синагогами разберутся и без него. По этой причине район за один только год сдал в эксплуатацию три храма, пять часовен (две сверх плана) и по итогам соревнования занял первое место. Сам Семен Иосифович скромно стоял в стороне, когда Патриарх приехал награждать особо отличившихся. Говорили, что Семен Иосифович принимал участие в подготовке чуда. Пред светлые очи Владыки выставили тело усопшего кровельщика, свалившегося из-под купола новостройки. Уже тяжелый дух пошел (Семен Иосифович лично проследил), но Святейший окропил усопшего, тот встал, размотал погребальные пелены, надел оранжевую каску (утверждали потом, не каску, а нимб), и полез на леса. Чудо это подробно описано в церковном Вестнике, желающие могут подробно ознакомиться, а скептиков все равно не убедить (благо, немного их осталось в нашей истинно верующей стране).

Одно благородное начинание Семен Иосифович провел для ветеранов. А как иначе? Теперь вместе с удостоверением и грамотой им вручали пропуск на бесплатное посещение городских туалетов. Именно пропуск, а не абонемент на ограниченное число посещений, как настаивали владельцы (собственники) этих полезных заведений. С ними Семен Иосифович договаривался отдельно и успешно (коммерческая тайна) и даже пробил заем у какого-то иностранного банка на очень выгодных для нас условиях.

Это еще что! Мелочь. Неуемное воображение Семена Иосифовича питали идеи куда более грандиозные. Свободная мысль (а именно такова она была у Семена Иосифовича) не терпела ограничений, бурлила, выходила из берегов. Не знала пределов. Там где ленивый обывательский ум довольствуется мелочными подсчетами, восторженное воображение Семена Иосифовича (соединение природных способностей с последствиями контузии), заглядывало вдаль, за окрашенный восходом (или закатом) горизонт, где, подобно прозрениям Заратустры, открывались новые страны и целые континенты духа. Немудрено, что Семен Иосифович размечтался сотворить новую религию. Подобно чудесам и свидетельствам, открывавшим запредельные пути древним народам, здесь толчком к просветлению послужило телевидение. Признаемся, хотя бы себе, далеко не каждый способен распорядиться полученной информацией, не подпасть под ее влияние, а, овладев, подмяв, так сказать, под себя (не будем бояться здесь этих слов), сделать поистине реформаторские открытия. Вспомним, как растерянно (впрочем, кто как) наблюдали мы за уроками, достойными Диснейлэнда и преподанными Господином президентом (живым человеком, не без слабостей, как оказалось) юной стажерке в задней комнате имперской резиденции, в алтаре Храма государственности, пред которым толпы взволнованных до потоотделения экскурсантов воочию убеждаются в торжестве освященной законами добродетели. Легкое потрясение умов, которое вызвали тайны этой комнаты (со временем здесь протянется экскурсионная тропа), не коснулось Семена Иосифовича, а послужило толчком для возрождения древнего культа извлечения плодоносной струи из самих недр символа эпохи (и ее ритуального пролития на девственные одежды). Разве в древнем Риме — прообразе имперского величия было не так?

Семен Иосифович замахнулся, не шутя. Отдельно выдвигалась мысль помещения в Музей мадам Тюссо (слово мадам здесь очень уместно) композиции с возложением рук застывшего божества на голову коленопреклоненной, погруженной в тайны приобщения девы. А пока план внедрения идеи (как символ дружбы между народами) обсуждался лишь начерно — выбором accessoires (приспущенных одежд, листков фиги) и образов, сменивших бездуховный материализм.