и Матильдой, чье «почтительное отношение к мужу и плодовитость пробудили в нем самые нежные чувства»1. Этого следовало ожидать, ведь преемственность нормандских правителей в скором времени оказалась надежно обеспечена. У Вильгельма и Матильды был истинно партнерский брак. На протяжении всей супружеской жизни Матильда, подражая королевам Франции2, вместе с Вильгельмом управляла двором и заверяла документы, засвидетельствовав не менее сотни хартий, изданных до 1066 года, – гораздо больше, чем прочие подписанты3. Вильгельм всецело полагался на жену в свое отсутствие. Она также председательствовала вместе с супругом в суде при рассмотрении исков.

Гармония между герцогом и герцогиней, по-видимому, установилась с самого начала их отношений. Когда незнакомые люди вступали в брак, ожидалось, что любовь между супругами расцветет после свадьбы, ведь долг жены – любить своего мужа. Некоторым венценосным парам действительно посчастливилось полюбить друг друга, а кто-то категорически не сошелся характерами, что привело к катастрофическим последствиям. Многие просто пытались извлечь из брака максимум выгоды. В случае Вильгельма и Матильды любовь, похоже, действительно расцвела.

Вопреки обычаям, характерным для эпохи договорных браков, и невзирая на распущенность, которую демонстрировали его предки, Вильгельм «в течение многих лет вел себя так мудро, что его ни разу не заподозрили в каких-либо преступных связях»4. «Он знал, что брачные обеты священны, и чтил их святость»5. Короли и представители знати позволяли себе нарушать супружескую верность, но Вильгельм в 1079 году открыто заявил, что «верен и предан своей любви», назвав Матильду «той, кого любил как родную душу». Матильда, в свою очередь, хранила верность и преданность супругу6, в чем Вильгельму повезло, поскольку ее измена могла поставить под угрозу не только ее честь, но и родословную наследников, именно поэтому супружеская неверность считалась для женщины тяжким грехом. Матильда оставалась – за исключением одного-единственного примечательного случая – верной, чуткой женой и помощницей на протяжении всей супружеской жизни. Она, несомненно, пользовалась доверием Вильгельма и была посвящена в его тайны. Вильгельм со временем все больше полагался на ее здравый смысл и мудрость. Влияние Матильды на супруга было весьма значительным.

Есть веские доказательства того, что Матильда любила Вильгельма. Находясь незадолго до 1066 года в Шербуре, в возрасте тридцати восьми лет, то есть будучи по меньшей мере на четыре года старше жены, Вильгельм заболел так тяжело, «что его сочли безнадежным, уложили на землю, словно умирающего, и он передал церковным каноникам мощи святых и реликвии, которые хранил в своей молельне». Реликвии – части тела, одежды или памятные вещи святых – были объектами почитания и важной частью культа, придавая особую святость храмам и церковным зданиям. На землю или на ложе из пепла обычно укладывали умирающего в знак покаяния. Лежа на земле, Вильгельм поклялся, что, «если Бог и святая Мария его исцелят», он выстроит при соборе Кутанса дом каноников7.

Матильда пришла в отчаяние. Она приехала в Кутанс, который находился в семидесяти пяти милях к югу от Шербура, и поднесла к алтарю собора 100 шиллингов, молясь, «чтобы Бог и святая Мария вернули ей дражайшего мужа». Священники были поражены, увидев ее разметавшиеся в беспорядке волосы – символ покаяния и тяжкой утраты, а также, вероятно, свидетельство ее страданий. Когда Вильгельм выздоровел, «она с радостью помогла ему восстановить церковь» и возвести рядом с замком в Кутансе еще одну. Выданные супружеской четой хартии засвидетельствовали их сыновья, Роберт и Ричард8.

Если между супругами и происходили ожесточенные споры и стычки, так как оба были горды, своенравны и обладали сильным, незаурядным характером, записей об этом не сохранилось9. Однако некоторым авторам из числа монахов, похоже, нравилось пересказывать истории о грубом обращении Вильгельма с женой. Один источник XIII века утверждал, что Вильгельм ударил Матильду в грудь шпорой и та впоследствии скончалась от раны10. Подобный сюжет явно не соответствовал действительности, хотя избиение жен было в Средние века обычным делом и считалось вполне совместимым с представлениями о супружеской любви. Усердие мужчины, который наставлял заблудшую жену на путь истинный, признавалось даже похвальным. Сама церковь одобряла такое наказание, хотя в XII веке были ограниченны размеры палки, которую муж мог использовать в воспитательных целях.

Матильда провела бóльшую часть супружеской жизни в замках или дворцах, где домашний быт отличался размахом и роскошью. Иногда ей приходилось останавливаться в более скромных зданиях, таких как особняки и охотничьи дома. Замки не только предоставляли защиту, но и располагали великолепными королевскими покоями. Перечень скудного, хоть и драгоценного имущества, который короли и королевы включали в завещание, свидетельствовал о том, что при нормандцах общество потребления еще не сложилось. На фоне неспокойной жизни материальные блага отходили на второй план, превыше всего ценилась безопасность. Тем не менее нормандские королевы жили в мире, где царили красота и роскошь, а обстановка отличалась богатством и сочными красками. Такие блага не только делали жизнь приятной, но также говорили о состоянии, могуществе и статусе их обладателя11.

При этом даже самым высокопоставленным особам редко удавалось сохранить личную жизнь в тайне и побыть в уединении. Жизнь в замке напоминала общинную. Ее средоточием был зал, где королева одна или вместе с королем занималась государственными делами, управляла двором, возглавляла трапезы и восседала на пирах. Столы на козлах ставились и убирались по мере необходимости. Внешний вид нормандского зала был прост – просторное помещение с высоким потолком. Самое раннее упоминание о перегородке, скрывавшей проход в конце зала напротив тронного возвышения, относится только к XIV веку. Шерстяные или матерчатые ковры с вышивкой, или гобелены, украшали стены. Древнее ремесло изготовления гобеленов возродилось в XI веке в Пуатье и быстро завоевало популярность. Ранние образцы изображали королей, императоров, святых, библейских персонажей, животных и цветы и по сравнению с более поздними изделиями выглядели грубовато.

Слуги часто спали на тюфяках в тех же комнатах, где выполняли свои обязанности. Многие спали в зале, устроившись поближе к очагу, в то время как охотничьи собаки искали объедки среди камыша, которым был устлан пол. Камыш иногда посыпали ароматными травами, чтобы замаскировать вонь гниющей пищи и собачьей мочи. В залах стоял дым и царила духота. Дым очага уходил через расположенную на крыше башенку с отверстиями (louvre).

У королевы, как и у короля, имелся собственный кабинет12. Члены королевской семьи жили в самых удобных и хорошо обставленных комнатах в замке. Если такая комната располагалась за залом на втором этаже, ее иногда называли «светлой, солнечной» (solar). В личных покоях члены королевской семьи наслаждались относительным уединением. Там обычно