Она хотела приобрести, не потеряв.

Она хотела стабильные поставки — при незаключенных договорах ее представителями и менеджерами. Она хотела затоварить фирму. Она была против рекламы — против категорически.

Еще она была против договоров с дисциплиной платежей по накопительной системе. Она была против реорганизационных мер. Она была Иришкиной подругой, и названивала ей каждый день. Она хотела поиметь Иришку по полной программе. О том, чтоб создать с Чернавцевой какую-либо распределительную систему, пусть ту же сеть МЛМ, нечего было помышлять Ей нужно было все поставить в зависимость от себя. Все возглавлять, не отвечая ни за что. Как водится.

О ставке для нее не могло быть и речи.

Как-то раз я ей сказал: слушайте, пока деньги не заработаны, они не получены, из чьих денег вам платить? Я думал — она замолчит. Какое там!

Вместо этого она привела на фирму типа, напоминавшего платяной шкаф с антресолями. С маленькой, стриженной бобриком, головой, и вспыльчивого, как порох. Я решил, что он — штангист, он оказался акробатом, причем, нижним. И это была проблема.

Как делать деньги с демобилизованным военным, который был сержантом в армии и постаментом в спорте?

Фамилия типа была Борис, с ударением на «о».

Он тоже был обижен чем-то или кем-то. И вспыхивал по любому поводу. Он надувался и краснел — и всякий раз я готовился треснуть его стулом потяжелее, потому как другим способом его было явно не унять.

Как вы понимаете, он был тоже из «Zepter».

«Умный учится в Гарварде, дурак — на собственном опыте», — гласит народная мудрость перестроечных времен. Перефразируя французский устойчивый фразеологизм, Иришка «ничему не научилась и ничего не забыла». Собственный опыт не учил ее ничему.

Повторялась та же схема: Борис пообещал Чернавцевой бешенные продажи в Ярославле — где, оказывается, у людей были деньги — Чернавцева пообещала их Иришке, та повелась — и все они были из «Zepter».

«Сделай ему все, что он попросит» — ныла она, стоя у меня над душой.

Маленький менеджер резонно отвечал, что если сделать Борису, все, что он попросит — можно забеременеть. Пусть делает все, что он попросит, сама.

Безумная вылетела из комнаты как управляемый снаряд. Но не унялась.

Я заметил за ней ту же подробность, что замечал за нашим дурачьем повсеместно: они слушают всех подряд — кроме специалистов. Если бы я мог ответить, почему, то разгадал бы причину нашей вековой отсталости! «Зачем ты меня наняла?» — как-то спросил я ее. С тем же успехом я мог обратиться к оконному шпингалету у нее за спиной. Так или иначе, я предложил мастеру Борису открыть коммерческое представительство, от чего мастер Борис тут же отказался, побагровев от ярости. Он хотел территориальное представительство — то есть структурное подразделение фирмы, в котором он, его секретарь и тренинг-менеджер были бы нашими служащими на окладе. Я предложил ему купить у нас франшизу, когда мы зарегистрируем торговый знак. (Поскольку из беседы с «Машец» в коридоре, выяснилось, что она подала заявку, которую канадское ведомство будет рассматривать год, я, дабы нас не обвинили в «фальшивой услуге», поручил провести ускоренную регистрацию Хоменко, и дело, вместе с поиском, заняло месяц.) У Бориса кровь прилила к голове, он сделался бордовым от негодования, а я взял за спинку стул, прежде, чем начать объяснять ему, что такое роялти. Чернавцева, кляча водовозная, ходила кругами мимо нас и заламывала руки.

Наконец, меня вызвали в коридор. Там за меня снова взялась Иришка. Она уже успела купить Борису факс.

«Ты ничему не учишься, Ира», — сказал я, теряя терпение. — «Если этот боров — твой служащий, он отвечает за любые убытки в размере двух минимальных окладов, разве что офис не спалит или не убьет кого-нибудь. Ты бы почитала законы страны, в которой живешь» — но что законы полоумной?

Хотите анекдот? Когда через два дня я сделал общее Положение о филиалах, отделениях и представительствах, а также Положение о территориальном представительстве в г. Ярославле, и приехал на фирму, там стоял такой крик, что слышно было с улицы.

Иришка скандалила с Борисом.

Шифоньер требовал, чтобы ему пообещали снять офис к концу месяца, который «будет для его представителей и менеджеров, что дом родной». Конечно. Еще бы. Дайте мне кабинет, и я переверну мир. Сколько раз я это слышал?

Иришка артачилась и бушевала — у нее не было денег, но если бы были, она б включила заднюю, поверьте мне. Перед Борисом она робела.

Я вывел Бориса из боя, посадил в соседней комнате — Иришку в зале, кажется, отливали водой — ткнул пальцем в Положение, открыл ЕК, юридический справочник, еще несколько книг и пояснил, что никакое обособленное территориально подразделение не может быть убыточным. Следовательно, оплачено ничего не будет до тех пор, пока мы не спустим план, исходя из общего показателя рентабельности, и если ему не нравится — пусть катятся к черту.

Это он, кажется, понял. Мне показалось, что понял.

Он спросил, когда будет план.

И я ответил: — «Через пятнадцать дней». Неисповедимы пути Господи.

Знай я, чем это кончится, у меня бы руки отсохли — а ведь я действительно знал все.

Я называю Иришку сумасшедшей.

Понимаю, что для человека, работающего у сумасшедшей, тоже есть определенное название.

Если б не обстоятельства, я, безусловно, покинул бы «УЛЬТРА Плюс».

Суть в том, Иришкино безумие — повальное. Я бы даже сказал: поголовное!

В последние годы частные и государственные издательства выпустили тысячи книг, о которых в мое время только мечтать было можно, но никто — или почти никто в стране — ничему учиться не желал. И не желает. Мы живем в стране, где все все понимают и так.

По стране катится волна разорений. Люди думают только о своем кармане и сегодняшнем дне, и пускаются во все тяжкие, скрывают налоги — даже социализм не породил теневую экономику такого размаха! Все же мне в голову не придет дирижировать хором, снимать фильм или открыть сезонную торговлю женским бельем, потому, что ничего не смыслю женском белье, и этого достаточно. Я не стыжусь признать, что существуют поприща — и даже сферы деятельности — где я бесплоден и бездарен, как библейская смоковница.

Хороший руководитель стремится окружить себя специалистами. Мне, в бытность Генеральным директором, доводилось платить специалистам больше, чем себе — и много больше. Хороший руководитель никогда не стоит над душой, и возникает в двух случаях — когда случается нечто, требующее вмешательства, или когда его зовут. Хороший руководитель руководит, когда он нужен. Настоящий руководитель в состоянии не то, что проконтролировать — заменить любого сотрудника, или подразделение, если на то пошло, поэтому его не взять за горло. Ему не поставишь условия. И не сумеешь им помыкать.