мама бы снова завела разговор о том, что к Данияру нужно просто присмотреться. Она расхваливала Багрова, а я не могла это больше слушать. Сцены из бассейна не вылезали из головы, я никогда не чувствовала себя такой беспомощной.

Мы с папой тепло оделись, я повязала шарф на шею и надела теплую шапку. Мы неторопливо вышли во двор.

– Как у вас с мамой дела?

– Она много говорит, я ее слушаю. В университете расходимся по разным кабинетам. Ничего нового.

Я пригляделась к отцу и нахмурилась.

– Как будто бы ты не счастлив, пап.

Отец посмотрел за мою спину и спустя время сказал:

– Ты прости меня, дочка. Нас с мамой.

– За что? – я усмехнулась, качая головой. В отличие от мамы, папа у меня был мягкий и сентиментальный.

– Просто знай, что мы всегда желали для тебя только добра. А Данияр Багров нам никогда не нравился. Человек он жестокий, Настенька.

– Так говоришь, будто ты знал Данияра раньше, папа. Ты что-то знаешь о нем?

Отец остановился посередине дорожки, расчищенной от снега.

– Он нам никогда не нравился, – задумчиво повторил отец. – Вот только ты уж очень глубоко в его душе оказалась. Сейчас я понимаю, что не в наших силах изменить что-либо.

– Папа, я тебя не понимаю. Ты знал Данияра раньше?

Я вопросительно взглянула в серые глаза. Отец раскрыл рот, но сказать ничего не успел.

За спиной торопливо сминали снег, подбираясь к нам все ближе.

– Привет, Настя.

Услышав знакомый голос с хрипотцой, я повернулась. Данияр стоял с продуктами в руках.

– Здравствуй, – поздоровалась в ответ. – Данияр, здесь мой папа. Ты не хочешь с ним тоже поздороваться?

Я понимала, что не в моем положении было качать права, но за родителей было обидно. Багров с самого первого дня делал вид, что их не существует.

– Настя, не стоит... – отец замешкался.

Данияр перевел тяжелый взгляд на моего отца и коротко кивнул.

– Добрый вечер, Павел. Пойдем в дом, Настя. Холодает к ночи, – он протянул свободную руку ко мне, притягивая за локоть.

– Мы погуляем немного с папой, и я вернусь, – сказала в спешке.

– Не думаю, что это хорошая идея, – отрезал Багров. – На улице мороз. Пойдем в дом, Настя, поговорите позже.

– Да, Настя. Данияр прав.

Я с сомнением посмотрела на папу. Он понуро опустил взгляд и перетаптывался на одном месте. Папа нервничал, а это ему было категорически запрещено, у него сердце больное в его всего лишь пятьдесят.

Хорошо. Спрошу у папы обо всем в следующий раз, пообещала я себе.

Дома нас ждал вкусный ужин, мама наготовила и первое, и второе… Данияр молча поел и ушел в гостиную, ссылаясь на важный звонок.

А на следующий день папе стало плохо. Мама сразу заподозрила неладное, мы вместе вызвали скорую, но она все никак не приезжала. Как назло, накануне ночью была жуткая метель…

Я судорожно хватаюсь за телефон, пока мама расстегивает отцу верхние пуговицы на рубашке. Ему тяжело дышать и, кажется, у него начиналась паническая атака.

– Слушаю, – Данияр отвечает мне очень быстро.

– Данияр, пожалуйста, помоги, – непроизвольно всхлипываю и то и дело поглядываю на отца.

– Что случилось? Настя?!

– У папы сердечный приступ. Второй раз за год. Скорая не едет!

– Не плачь. Успокойся, – быстро среагировал Данияр. – Сейчас все устрою. Открой дверь охране. Здесь рядом есть больница, довезем.

– Хорошо… Спасибо, Данияр.

Данияр не услышал – уже сбросил трубку. Через минуту, и правда, папу уже укладывали в просторный внедорожник. С ним пустили только маму, мне поехать не разрешили…

– Как это не было приказа?! – я опешила. – Это мой отец!

– Чем больше вы спорите, тем хуже для вашего отца, – отрезал охранник, оттесняя меня от машины и ворот. – Вы остаетесь в доме. Мне моя голова дорога, за вас терять ее не собираюсь!

Я отошла от машины, находясь в смятении. Вытерла слезы, хотела набрать Данияру, но потом одумалась. Он и без того помог. Придется отступить.

Мама позвонила буквально через двадцать минут и сказала, что отцом уже занимаются. Их даже ждали на входе больницы и уже принялись оказывать первую помощь.

– Правда, состояние нестабильное, Настенька, – плачет мать. – Забрали, сказали ожидать.

– Вчера ведь все было хорошо, мама, – сказала я. – Или вы опять поругались?

– Мы повздорили с ним немного, – призналась мама.

Сбросив трубку, я в который раз вытерла слезы с щек. В доме была гнетущая тишина, дело близилось к вечеру, а я даже не завтракала.

Будто предчувствуя, приехал Данияр. С едой из ресторана в руках. Я бросилась к нему, но притормозила в последний момент.

– Привет…

– Была встреча в ресторане, там и заказал тебе еду, – пояснил он. – Так и знал, что не ела ничего. Идем, садись.

– Данияр, о папе что-нибудь известно?!

– Пока нет, – напряженно ответил Данияр. – Мне позвонят, как из реанимации будет что-то известно.

Из реанимации…

Я до боли прикусила губу, чтобы не сдаться при Багрове.

Но он, словно чувствуя, притянул меня к себе локтем свободной руки и крепко прижал. Я разревелась ему в мокрое от снега пальто.

– Не плачь, Настя, – приказал Багров. – Я не разрешаю. Думай о ребенке.

– Вчера было все хорошо! Он за что-то извинялся, улыбался…

Багров отстранил меня от себя, поставил пакет с горячей едой на пол и взял мое лицо в ладони.

И снова заключил со мной сделку:

– Не будешь плакать, вечером я