По лесу прокатилось эхо последних выстрелов. Солдаты прекратили огонь из автоматов-карабинов М4 и пулеметов М249.

Огден повернулся к Мазагатти.

— Сержант-майор, видимо, нам пора. Мне хочется поближе рассмотреть эту конструкцию.

— Сэр, — ответил Мазагатти, — не могу не заметить, что с вашей стороны было бы крайне неразумно подходить туда так близко, сэр.

— Принял к сведению, сержант-майор, — продолжал Огден. — Но я чувствую, что мне повезет. Вперед.

Мазагатти подал сигнал личному отделению Огдена. Полковник вытащил пистолет и двинулся вперед. Капрал Коуп вместе с переносной радиостанцией следовал позади и немного правее командира.

После того как стих пулеметный огонь, Огден услышал звуки «нелетального» оружия: свист пенометов и хлопки электрошокеров. Он следовал за взводом вплоть до того момента, когда пехотинцы подошли к объекту на расстояние не более сорока ярдов, после чего приказал остановиться. Стремительный бросок сейчас уже не был так необходим.

Огден видел, что личинки суетятся во внутренней части светящейся арки. Треугольные тела, три щупальца, похожие на мускулистых черных питонов. Он подумал, что самая маленькая личинка будет ему по колено, а самая рослая, наверное, достанет до подбородка.

Похоже, липкая пена делала свое дело: две личинки уже были почти нейтрализованы; твари беспомощно лежали в грязи, едва шевеля связанными пеной щупальцами. Он насчитал еще пять личинок, которые свободно перемещались, но не проявляли агрессивных намерений. Испугались нового оружия? Но откуда им было знать, что пенометы и электрошокеры могут их нейтрализовать? Если так, то почему они хотя бы не бросились на север? Почему не попробовали вырваться?

У Огдена снова возникло острое чувство неминуемой западни. С учетом предыдущих двух стычек было ясно, что враг ведет себя нерационально и непоследовательно. Но уготована им ловушка или нет, он должен был командовать своими солдатами.

— Капрал Коуп, приказ Первому взводу — начать сближение с противником. Пусть захватят несколько особей живьем.

Коуп схватил телефонную трубку и тут же передал приказ командира.

Огден увидел, как в тридцати пяти ярдах впереди несколько солдат поднялись и осторожно двинулись вперед. Среди них — слева и справа от своих товарищей, вооруженных автоматами М4, — шли три стрелка с пенометами. Остальные бойцы отделения располагались по флангам ведущей группы.

Огден продолжал наблюдать. Личинки, похоже, учуяли опасность. Они теснились у основания самой маленькой арки.

До противника осталось тридцать ярдов. Теперь двадцать. Солдаты бросились вперед по снегу. Расстояние неумолимо сокращалось…

Где-то под личинками, в самом основании арки мелькнула искра. Что это такое? Противник атакует?

Еще одна вспышка, после чего личинок осветил яркий свет. Новое свечение возникло только у основания одной из арок. Оно мерцало, прыгало, а потом Огден понял, что это — огонь.

Пламя было голубым, а не ярко-оранжевым, но, тем не менее, это было самое настоящее пламя. Огонь медленно сползал вниз по арке, словно она была из трута, иногда языки пламени вырывались на значительное расстояние, как у огнемета.

Все пять свободно перемещающихся личинок поочередно попрыгали прямо в огонь и загорелись. Потом некоторые подползли к нейтрализованным пеной собратьям, подожгли их и поползли к другим аркам, повсюду распространяя огонь. В считаные секунды вся конструкция была охвачена синим пламенем.

Нестерпимый жар сразу же остановил наступление.

— Прикажите отступить и установить защитный периметр в пятидесяти ярдах от объекта, — скомандовал Огден. — И пусть наденут противогазы. Мы не знаем, что за пары может испускать эта штука.

Это была не засада. У него возникло ощущение, что все намного хуже.

Не западня, а… приманка.

СТИМУЛИРУЮЩИЙ РАЗГОВОР

Дью добрался до дома, где жил Тэд, довольно быстро. Два серых фургона опередили его всего на несколько секунд. Когда он въехал на своем «Линкольне» прямо на мокрую от талого снега лужайку, из фургонов вышли вооруженные люди в защитных костюмах. Перед самим домом не припарковался никто: место для Маргомобиля было оставлено свободным.

Дью вышел из машины. Холодный проливной дождь тут же забрызгал его лысину. Через каких-то пару десятков шагов куртка тоже стала мокрой. Он шел быстрым шагом, но все-таки не бежал. Бежали два молодых «щеголя», облаченных в черные защитные костюмы. Каждый держал в руке пистолет-пулемет FN-P90 — так же, как и двое их товарищей, занявших позиции на лужайке.

Один из парней саданул по входной двери, раскрыв ее настежь. Он вошел внутрь в сопровождении напарника.

Дью медленно сосчитал до десяти, дав молодым парням возможность полностью осмотреть и занять дом. Так и не услышав выстрелов, он спокойно прошел внутрь.

Двое мужчин стояли в гостиной, которая находилась между входной дверью и кухней. Никто из них не двигался; каждый молча держал под прицелом огромного мокрого человека, сидящего за кухонным столом…

А человек спокойно допивал «Будвайзер» из бутылки, сжатой в правой руке. Левой он держал ребенка.

На кухонном столе была мокрая железная монтировка. К ее концу прилип кусок окровавленной кожи с пучком спутанных каштановых волос.

В открытом дверном проеме лежала мертвая женщина. Дью сразу понял, что она мертва, потому что у живых людей головы выглядят совсем по-другому и у них не бывает такого застывшего, ничего не выражающего взгляда. Кроме того, живые обычно не лежат в огромной луже собственной крови.

Внизу, у края стола, всего в нескольких шагах от гигантской ноги Перри, Филлипс увидел мертвого мальчика. Позвоночник ребенка был сломан посередине почти под прямым углом.

И везде пахло каким-то вонючим дерьмом.

Дью вытащил «кольт» M1911 и спросил, указывая на пол:

— Как ты сюда забрался?

— Через заднее окошко, — ответил Перри. — Там всего десять футов, не больше. Для парня, которому когда-то всадили пулю в колено, я еще неплохо прыгаю.

Дью не обратил внимания на эту шутку.

— Ты… ты совсем спятил. Нам были нужны эти люди!

— Я им помог, — сказал Перри.

— Как бы мне хотелось сейчас пристрелить тебя и тоже избавить от страданий.

— Как жаль, я ведь так страдаю, — хрипло проговорил Перри. — Чего же ты ждешь? Давай!

Он сделал большой глоток.

— Хочешь убить ребенка? — ледяным голосом спросил Дью.

— Нет, ребенок чист, — ответил Перри. Он небрежно швырнул мальчика одному из солдат. Дью машинально дернулся, зная, что не поймает. Но это успел сделать солдат, бросивший на пол автомат. Правда, от неожиданности он схватил ребенка как-то неуклюже, и тот сразу же заплакал.