– Ты это серьезно?

– Все, что я предложил Элоранте, одобрено.

Кем одобрено, не нужно было добавлять. В трубке помолчали, затем голос в ней вежливо спросил:

– А ты гарантируешь успех?

– Гарантируют цыганки на большой Смоленской дороге, товарищ генерал, а я работаю. Это ведь не сыск по свежим следам, а перевербовка. Тут важно не упустить единственный момент. Ты уж извини, товарищ генерал, но я и сейчас работаю.

Пронин повесил трубку. Если Ковров теперь обидится – не беда, это тоже входит в наши планы… Новенький полосатый махровый халат излучал свежесть. Пронин налил себе полкружки морсу, сделал несколько протяжных глотков.

Пронин продолжал сибаритствовать. Но его занимало, как же в действительности зовут его нового шофера. И он решил узнать это во что бы то ни стало.

Бурят был приглашен на обед с Элорантой. На сей раз подали блинчики с зернистой икрой, заливное из языка, суфле из кролика, котлеты де-воляй и гурьевскую кашу. На десерт Пронин заказал миндальные пирожные по особому рецепту шеф-повара ресторана «Кавказ». Беседа тоже приобрела гастрономический оттенок.

– Да вот, товарищ Айно, кстати, как ваше имя по-русски? Андрей, я думаю? Хотел я вас попотчевать дореволюционной рилсской водочкой «Вольфшмидт», но не нашел в Москве и следов ее. Ну да наша «Столичная» из кремлевских буфетов не хуже, думаю.

– Я водку не люблю, – ответил эстонец. – «Вольфшмидт» пил мой отец.

– А как папеньку вашего величали?

– Зачем это вам? – удивился Элоранта-Валтонен.

– Произвожу филологические изыскания.

– А-а. Я-асно. Папу звали Густав Кристиан.

– А вы, значит, Яак Густав. Яков Густавович, если по-нашему.

– Можно и так сказать.

– А вот теперь вы, Василий, – обратился Пронин к буряту, – скажите ваше настоящее имя.

Василий замялся, но Пронин по-отечески приобнял шофера и даже приставил руку к уху, выказывая нетерпение.

Бурят обвел взглядом присутствующих и открыл рот. То, что услышали собеседники и сотрапезники, повергло их в шок. Сложный набор хрипения, гортанных звуков, цоканья и шипения никак не ассоциировался с человеческой речью. Пронин был разочарован, но не решился переспрашивать. Он задумал другое.

После обеда Пронин потащил Василия на фонографическую экспертизу. Ворвавшись в тихую лабораторию, на дверях которой висела табличка «Старший эксперт Полина Зубова», он устроил там настоящую какофонию. Налетел на старшего эксперта, долго пытался объяснить суть дела, намеренно запутывая Зубову переходами от личных излияний к официальной терминологии. Наконец, силой усадил бурята в кресло, нацепил наушники с микрофоном, включил магнитофон и заставил трижды с паузой в пять секунд произнести данное ему в детстве имя.

Иван Николаевич вошел в азарт – как настоящий охотник, напавший на след зверя.

– Сейчас узнаем, как его правильно зовут, – проговорил он, доставая катушку с пленкой и передавая ее эксперту Зубовой. – Полиночка, плитка шоколада за мной, но я хочу называть этого человека по имени, каким бы оно ни оказалось.

– Я вам позвоню, Иван Николаевич, – суетилась встревоженная женщина – специалист по распознаванию и расшифровке звуков.

На следующее утро Пронин сам позвонил в лабораторию. Ждать ответных звонков, зависеть от каких-то экспертов он не желал.

– Ну, как успехи, Полиночка? Как зовут моего шофера? Говори же, я весь внимание.

– Ну, Иван Николаевич… Понимаете… Это не так просто… У нас тут внезапно сломался лучший усилитель…

– Полина, за мной две, нет, три шоколадки!

– Да нет, я не о том, Иван Николаевич… Но у нас нет таких звуков. Мы не в состоянии это произнести. Там присутствует отчетливо только звукосочетание «могой». Остальное, к сожалению, включает горловые согласные и многозвучные гласные.

– Ну, хоть что-нибудь!

– Например так: первый звук – что-то среднее между «X», «Г» и «Р», именно в таком порядке, потом «Ы», переходящее в «УО», далее меняется порядок согласных – «Р», «Г» и «X», и «АУ», но как бы и «УА».

– Занятно, поучительно, но, знаешь, не утешает… И как мне его звать?

– Зовите, как прежде, Василием, – посоветовала эксперт по звукам. – Или можете перевести на русский язык значение его имени.

– А что они означают, эти «ГРХ» и «ХРГ»?

– «Справедливость и милосердие ведущего к Истинному Пути Карающего Будды».

Садясь после этого в автомобиль, Пронин сообщил Могулову:

– Вася, «Карающим Буддой» я вас звать не стану, «Справедливым и милосердным» – тоже. «Истинный Путь» в нашей стране – это, как вы знаете, марксизм-ленинизм в сталинской, конечно, редакции. Может быть, сойдемся на «Ведущем»? Тем более что автомобиль вы водите здорово.

Бурят согласно тряхнул черными волосами.

Пока Пронин занимался бурято-буддийской лингвистикой, порученное ему дело потихоньку набирало обороты.

Генерал Ковров принимал посетителя за посетителем. Вот высокий чин из Министерства иностранных дел устроился напротив него, утопая в глубоком кожаном кресле. Молодой, поджарый, сидит ногу на ногу. Элегантный и нагловатый дипломат с нешуточными перспективами.

– Но каков стервец! – удивляется генерал. – Без меня санкцию у Берии получил! Ты понимаешь, Сергей Петрович? Комедия! Элоранте уже и имя новое дали, и прописку подмосковную, и пенсион.

Мидовец пожал плечами и положил на стол папку с бумагами:

– Здесь то, что мы имеем про Малля. И про всю его свиту, которая прибудет в Советский Союз. Кстати, Вячеслав Михайлович Молотов лично встретит делегацию на Белорусском вокзале.

– Знаю. В Калининграде их сажают на спецпоезд номер три. Тип охраны – экстренный. Эти наши ребята – железные, и вся система отлажена на ять. До прибытия их на Белорусский вокзал можно не беспокоиться – муха не пролетит.

– Все согласовано, товарищ генерал.

– Дальше – встреча с Молотовым, митинг на привокзальной площади, размещение в «Метрополе». Это дело привычное. Ближе к вечеру – обед в приемной Верховного Совета. Ну, там у нас тоже все отлажено. Следующий пункт повестки дня – посещение Большого театра. Это уже горячее, но опыт подсказывает, что самое интересное начнется позже. Большой уже был в планах наших «друзей». Не получилось у них. А мы приобрели хороший опыт. Вряд ли они рискнут повторить то, о чем мы знаем. Мирный сон в роскошных апартаментах господину Маллю мы тоже обеспечим. Но вот на следующий день запланирована встреча с писателями. Это уже опаснее. Вокруг литераторов вечно вьются подозрительные типы. Тут одной охраны будет недостаточно. Нужно внедрение в ряды врагов. Иначе и в поездках по Союзу господин Малль будет весьма уязвим. А это значит, вся надежда у нас на Пронина. Хотя он и любит самодеятельность! – посетовал в сердцах Ковров.