– И вас тоже с Рождеством…

– И как ты выносишь себя? А? Как ты можешь смотреть на свое отражение в зеркале? Да еще такая жирная!

Последнее он произнес так громко, что люди стали останавливаться и глазеть на них.

– Вы видите, кто это? – воскликнул мужчина в верблюжьем пальто и с пылающим лицом огляделся по сторонам, указывая на нее пальцем, словно сам себя назначил Олицетворением праведности.

– Карина Бюрстранд! Все вы, кто за нее голосовал, – стыдитесь!

Все кассы работали, она выбрала ту, где очередь казалась короче всех, и начала выкладывать свои бутылки на ленту.

– Расистка!

Шепот донесся справа – от женщины ее возраста, которая встала за ней в очередь. На женщине был красивый макияж, на шее – дизайнерское украшение, из тех, какие иногда мелькают на фото инфлюэнсеров в Instagram.

– С Рождеством, – ответила Карина.

– Вы наверняка думаете, что это шведская традиция, ограниченные люди, – выпалила женщина.

Щеки у нее раскраснелись, она заговорила громче.

– А что рождественский гном пришел к нам из Турции, а рождественская елка – из Германии, – продолжала она, – о таком вы и не слыхивали…

Расплачиваясь и складывая бутылки в пакеты, Карина ощущала спиной косые взгляды. Необычно, чтобы люди нападали на нее при личной встрече – обычно они ограничивались тем, чтобы ненавидеть ее в сети.

Получилось пять пакетов – возможно, она слегка перестаралась. Пакеты такие тяжелые, буквально неподъемные. Едва отойдя от магазина на десяток метров, она вынуждена была поставить пакеты на землю и перевести дух. Звон бубенчиков сменился новой рождественской песенкой. По обеим сторонам улицы мимо нее проходили толпы людей. Гул голосов смешивался с музыкой и хрустом гравия под ногами в единый человеческий узор.

Ей довелось дожить до этого дня. Софии не довелось.

Снова схватившись за пластиковые ручки, Карина потащилась к парковке позади полицейского участка.

Снегопад усилился, ветер тоже. Карина ехала домой с ощущением, что въезжает в гигантскую метлу.

Черт-черт-черт, она думала, что лето тысяча девятьсот восьмидесятого ушло безвозвратно, навсегда, мягко опустившись в болото забвения, но сейчас оно снова всплыло, зловонное, как неопорожненный дачный туалет. Карина еще крепче сжала руками руль.

Их дом располагался на окраине городка, на осушенном болоте, которое в начале 1970-х застроили одинаковыми одноэтажными виллами модели «Эльвсбюн». Их дом был зеленым, единственный во всем квартале. Каролина всегда дико стыдилась этого: что они не такие как все.

Каролина обещала приехать на Рождество домой. В прошлом году они с мужем были в это время в Таиланде, в предыдущем году – в Южной Африке, а в 2016-м отмечали Рождество в Боллнэсе с родителями мужа. На самом же деле проблема заключалась не в этом, а в принадлежности Карины к партии Шведских демократов[22]. В центре Стокгольма она не котировалась – как и в винно-водочном магазине в Стентрэске, оказывается. Каролина хотела показать своему окружению, что она соблюдает дистанцию, и это вполне понятно. Карина это знала. Когда она выдвинула свою кандидатуру на должность мэра, то понимала: она рискует, что Каролина совсем отдалится. Так и случилось. Вопрос в том, должна ли она отказаться от борьбы за то, во что верит, ради того, чтобы не осложнять отношения с дочерью, живущей за тысячи километров от нее.

Ничего не попишешь. Трусость не скроешь. Сиди и читай свою DN[23] в дорогущей квартире с кафельной печью.

Хотя могла бы предупредить заранее, какое неуважение…

По крайней мере, Линнея с маленькой Алисией приедут. Сергей остался на нефтяной платформе – судя по всему, он получает надбавку во время государственных праздников.

Карина свернула на их улицу – Бредвеген[24], ничуть не оправдывающую свое название. За хлопьями падающего снега проступили желтые квадраты освещенных окон, когда она подъехала к дому 43. Пошла к дому с теплым чувством в груди – она любила Рождество. У людей появлялся повод посидеть в уютной темноте друг с другом, прекрасный праздник. Говорят, что из-за темноты народ много пьет, впадает в депрессию, доходит до нервного срыва.

Сама она ничего такого за собой не замечала. По крайней мере, во взрослом возрасте.

Адам сидел в наушниках у себя в комнате, увлеченный компьютерной игрой, он отпихнул маму, когда она попыталась его обнять. Она поставила в холодильник две банки пива, положила водку в морозилку и засунула остальные запасы на нижнюю полку в кладовой. Достала телефон и отправила Хокану эсэмэску с текстом: «Выпивка закуплена». Потом вернулась в комнату Адама, приподняла один наушник.

– Сегодня пятница, ты помнишь, что мы делаем по пятницам, – сказала она ему в ухо. – Собери свои грязные трусы.

– А-а, меня убили!

Карина вышла к машине, забрала шопер с делом Софии и вернулась обратно в дом. Адам сидел в наушниках спиной к двери, остервенело стуча по клавиатуре. Она зашла в спальню и закрыла за собой дверь – совершенно беззвучно. Положила коробку на покрывало, закрыла шторы, зажгла ночник. Не снимая верхней одежды, села на край кровати, так что коробка наклонилась от ее тяжести. Открыла крышку.

Крепко сжала на не сколько секунд кулаки, сделала глубокий вдох.

Об исчезновении девушки сообщил Хильдинг Хельстен, ее отец.

В субботу, 2 августа, София Хельстен отправилась во второй половине дня в библиотеку, чтобы взять книги, но домой не вернулась. Они с женой не спали всю ночь и ждали. Девушка, предположительно, была одета в джинсы и сандалии, футболку и вязаную кофту. Торговые марки и цвета одежды отец более точно назвать не мог.

Карина отложила заявление в сторону, перевернув его задней стороной вверх. Надо сохранить порядок, в котором лежат бумаги.

Далее следовали какие-то списки и формальности по поводу следствия, потом начинались протоколы. Похоже, распечатки лежали в том порядке, в котором проводились допросы. Последней Софию видела Астрид, библиотекарь. Протокол допроса был составлен и отпечатан на машинке в четверг, 5 августа. Судя по всему, в первый день никакие меры не предпринимались – теперь она вспомнила, что по этому поводу потом подняли тарарам. Критиковали полицию за то, что заявление не восприняли всерьез. Было упущено драгоценное время и все такое.

Она быстро пробежала протокол глазами.

В субботу, 2 августа, София Хельстен посетила библиотеку Кварндаммской школы, возвратила книги и взяла новые.