затруднительном положении, публикуя свои личные дела, я полагаю, что очень небольшого опыта будет достаточно, чтобы заставить вас изменить свою комбинацию. Оскорбления в какой-то степени неизбежны, но новизна скоро пройдет; и, кроме того, осознание того, что вы, возможно, выступаете перед большой аудиторией, заставит вас быть более осторожными в своих словах – уже само по себе значительная рекомендация, – продолжил он подмигнув.

– Не будет ли диафрагма более чувствительной к магнитным возмущениям, чем провода нашей обычной системы? А они, как вам хорошо известно, часто выводятся из строя из-за грозы.

– Раскат грома по телефону – это просто сообщение, и он может быть воспроизведен только прибором, настроенным на громовой раскат, чего вы никогда не сделаете.

– Еще один вопрос, – сказал С, – не повлечет ли значительное количество таких соединений за собой опасность, привлекая электричество в форме молнии?

– Напротив, – возразил барон, – чем больше связей существует между землей и диафрагмой, тем более сбалансированной и постоянной будет регулировка их магнитных балансов.

– Однако, – настаивал С., – это дорогая система. В любом случае ей смогут пользоваться только состоятельные люди.

– Ни в коем случае, – возразил барон. – Единственными индивидуальными расходами были бы телефонные. Одного общественного провода, подключенного к диафрагме, было бы достаточно для небольшого городка. Было бы достаточно даже одного телефона, находящегося в ведении оператора, которому вы просто назвали бы свою комбинацию и который отправил бы ваше сообщение так же, как вы отправили бы письмо по почте.

– Я признаю, что вы ответили на мои возражения, барон, так же быстро, как я их выдвигал. Могу я спросить, каким образом вы пришли к мысли о существовании такого удивительного явления, как электрическая диафрагма, – если только у вас нет какой-либо личной причины скрывать это?

– Ни в коем разе, – откровенно ответил барон. – Но поскольку история слишком длинная, чтобы рассказывать ее вам прямо сейчас, не могли бы вы оказать мне услугу и прийти на ранний ужин в следующее воскресенье? Это была чистейшая случайность, и я не ставлю себе это в заслугу. Это было довольно романтично – произошло буквально прошлым летом в Тироле. Это был счастливый случай, который принес мне пользу в двух отношениях – потому что благодаря ему я не только сделал открытие, но и завоевал жену. Приходите в воскресенье, и я познакомлю вас с одним и расскажу вам о другом.

1879 год

НОВАЯ АЛХИМИЯ

Исповедь о загадочной смерти Уильяма Хансдеккера.

Читатели газет, возможно, помнят, как в одной из утренних газет Сан-Франциско во второй половине прошлого года прочли следующую статью, относящуюся к инциденту, который, вероятно, потерял часть своей значимости из-за того, что произошел в ту неделю, необычайно богатую на самоубийства и кровопролития, и которая не заинтересовала общественность в целом, из-за того, что мало что было известно о субъекте, который, очевидно, был незнакомцем в городе:

"Смерть от взрыва.

Вчера вечером, около половины одиннадцатого, жители Бродвея в районе Стоктон-стрит были напуганы громким взрывом, похожим на взрыв боеприпаса, раздавшимся из подвала здания, в котором недавно располагалась китайская прачечная, хотя, по всей видимости, в настоящее время он не занят. Офицеры Бивен и МакЭлвейни быстро прибыли на место и, распахнув двери, обнаружили тело мужчины, распростертого на полу среди обломков битого стекла и металла, которые валялись повсюду. Небольшой переносной двигатель Бакстера работал во всю мощь, когда вошли офицеры, хотя все механизмы, которые были прикреплены к шкиву, были разрушены, а шкив и коленчатый вал заклинило. Офицер Бивен перекрыл пар. Осмотр тела показал обесцвечивание, но никаких следов смерти от внешних повреждений. Фрагменты кварца с высоким содержанием свободного золота, которые офицеры подобрали среди обломков, указывают на то, что несчастный экспериментировал с каким-то новым процессом обогащения руд, и эта версия становится более правдоподобным из-за секретности, с которой он, очевидно, проводил свои эксперименты. Причину взрыва выяснить не удалось. При нем были найдены записные книжки, бумаги и письма, последние были адресованы "мистеру У. Хансдеккеру, Сан-Франциско" и, очевидно, были написаны кем-то с востока. Эти и другие его вещи, найденные в этом месте, были взяты под охрану офицерами. Циферблат часов был найден в кармане для часов мертвого мужчины, который лежал на левом боку, когда его обнаружили, а прожженное отверстие избороздило его одежду и закончилось маленьким шарообразным куском сплава, прочно впечатанным в настил пола у его бока. Никаких объяснений этому необычному обстоятельству не было предложено теми, кто собрался на месте происшествия".

На следующее утро появился следующий абзац:

"Дознание коронера.

Вчера было проведено дознание над телом мужчины, погибшего в результате взрыва в подвале на Бродвее позавчера вечером. Присяжные установили, что покойным был Уильям Хансдеккер, уроженец штата Пенсильвания, и что он умер от взрыва машины, с которой работал; причина и характер взрыва неизвестны".

Я не знаю, имею ли я право обнародовать факты, о которых говорится в вышеприведенных пунктах. Меня охватывают столько противоречивых эмоций из-за того, что, возможно, я поступаю неправильно. Я даже опасался давать советы по этому вопросу, болезненно боясь, что в таком важном деле даже самый искренний совет может оказаться не таким бескорыстным, как мне хотелось бы. Противоречивые эмоции, о которых я упоминаю, были, во-первых, тягостным чувством, что я являюсь хранителем тайны, в которой я был слишком робок признаться в то время, и могу сделать это только сейчас, будучи уверенным, что служители закона не имеют права заставить меня назвать свое имя; и, во-вторых, осознание того, что при изложении фактов я обязательно затрону вопросы, которые привлекут внимание и вызовут пристальный взгляд ученых, которые смогут сообщить детали, отсутствующие в моем изложении, и тем самым дать подсказку предприимчивым физикам, чтобы они применили на практике описанные мной опыты, тем самым подвергнув общество той же опасности, которой оно подверглось в результате экспериментов, описанных выше. Если бы я опубликовал эти факты, я мог бы поставить под угрозу интересы горнодобывающей промышленности Калифорнии; если бы я сохранил их в тайне, я должен был бы нести невыносимое умственное напряжение. То, что я выбрал первый путь, я считаю, объясняется исключительно эгоизмом, присущим человеческой природе, и поэтому я должен бросить себя на милость своих товарищей. Поскольку в то же время я должен признаться в некоторой слабости и косности морального характера, это послужит доказательством того, что если я недостаточно заботился о других, то, по крайней мере, не щадил и себя.

***

– Друг мой, вы писатель?

– Иногда я действительно немного пишу.

– И у вас есть возможность опубликовать то, что я собираюсь вам рассказать?

– Думаю, да,