Выходит, генеалоги ошиблись?

Не думаю, скорее это был сознательно искаженный документ, а о причинах его появления судить не берусь»[81].

Нельзя не прокомментировать некорректные и неточные высказывания известного ученого, свидетельствующие, к сожалению, о позиции, далекой от научного подхода.

Надеюсь, что фраза, приписываемая М.Е. Бычковой, «он дослужился до чина надворного советника со старшинством (подполковник)»— результат неточности корреспондента «Поиска». Ибо в формулярном списке А.Д. Бланка эта фраза звучит следующим образом: «Произведен в надворные советники, 26 июня 1846 г. со старшинством с 13 января 1843 г.»[82].

Теперь по сути интервью М.Е. Бычковой. «Российский медицинский список», начавший издаваться еще до окончания А.Д. Бланком Медико-хирургической академии и вышедший в свет последний раз накануне февральской революции, свидетельствует, что в России наряду с Александром и Дмитрием Бланками работал врачом до 1827 г. еще один Бланк — штаб-лекарь, коллежский асессор по имени Христиан[83].

После смерти в 1831 г. Д.Д. Бланка в «Российском медицинском списке», кроме А.Д. Бланка, до 1887 г. не упоминался ни один врач, носивший эту фамилию. Я не ошибся. Дело в том, что А.Д. Бланк упоминается в «Российском медицинском списке» вплоть до 1890 г. (то есть двадцать лет спустя после смерти). При этом в 1890 г. рядом с его фамилией появилась фраза: «не доставил сведений» (можно подумать, что остальные годы после смерти он доставлял составителям «Российского медицинского списка» сведения о себе!). Так что недобросовестно относились к составлению справочников не только в наше время.

Поэтому я делаю заключение, что М.Е. Бычкова, говоря о враче Александре Бланке, имеет в виду фельдшера из Одессы Александра Давидовича Бланка, который также принял православие. Последний в «Российском медицинском списке» никогда не упоминался потому, что по образованию был не врачом, а фельдшером. Ясно, что Александр Дмитриевич и Александр Давидович Бланки совершенно разные лица. Были ли они родственниками или не имели друг к другу никакого отношения, судить не берусь. Документов на этот счет не имеется.

Далее в своем интервью Бычкова говорит, что в фонде Казанского губернского дворянского собрания упоминаются два Александра Бланка. Но копии дел Казанского дворянского собрания имеются в фондах Департамента герольдии РГИА, где я также с ними знакомился. Очевидно, она имеет в виду «Дело о дворянстве Николая Федоровича Бланка» (14 апреля 1836— 1 апреля 1841)[84], но в нем имя Александр не встречается. Упоминается сын Н.Ф. Бланка — Андрей. Судя по имеющимся в деле документам, Н.Ф. Бланк и его предки были православными. Желающие убедиться в том, что среди лиц, поставивших вопрос о причислении себя к дворянству Казанской губернии, нет второго Александра Бланка, могут ознакомиться со списком родов потомственных дворян, внесенных в дворянскую родословную книгу Казанской губернии[85].

Заявление Бычковой о том, что врачи, служившие в госпиталях и благотворительных организациях, не получали чины в соответствии с «Табелью о рангах», неверно. Все врачи, состоявшие на государственной гражданской или военной службе (в том числе и в госпиталях), получали чины в соответствии с заслугами.

Неверно также утверждение Бычковой, что лица, работавшие в благотворительных организациях, не получали чинов. Примером тому может служить дальний родственник В.И. по матери Карл Аполлон Карлович Бирштедт. В течение многих лет он служил в петербургском приюте «Серебряный», относившемся к ведомству императрицы Марии (организации благотворительной), и стал, в конце концов, его директором. Бирштедт в конце жизни был действительным статским советником[86], как и И.Н. Ульянов. Если Бычкова имела в виду частные учреждения, то свою мысль она выразила крайне неточно.

Разные источники по-разному рассказывают историю основания Староконстантинова, города, расположенного при впадении реки Икопоти в реку Случь (бассейн реки Припяти). По одним сведениям, его основала в XV в. Анна Корибутовна. По другим— князь Константин (Василий) Константинович Острожский, известный малороссийский магнат, владевший в Подолии, Галиции и на Волыни тремя сотнями городов и несколькими тысячами сел. Он был покровителем просвещения, состоял в переписке с князем Андреем Курбским. Князь К.К. Острожский построил в 1561 г. в селе Калинищенцы замок и превратил это село в город, который в 1582 г. был переименован в Константиновку. С начала XVII в., в связи с постройкой города Новый Константинов, Константиновку стали именовать Староконстантиновым.

В конце XVI — начале XVII в. Староконстантинов стал крупным торговым центром с широко известными ярмарками. Здесь складировались товары, идущие из Литвы в Подолию, Валахию и Турцию. По-видимому, в этот период в Староконстантинове появилась и еврейская община, которая стала основной частью населения. На долю общины выпали суровые испытания в результате военных действий, в разное время происходивших у стен города. В 1593 г. здесь состоялось сражение войск К. Острожского с казацкими отрядами К. Косинского, в 1648 г. — польского магната И. Вишневецкого с казаками М. Кривоноса, наконец, в 1649 г. — польского войска с отрядами Богдана Хмельницкого. Поляки были разбиты. Войска Хмельницкого устроили в Староконстантинове страшный погром, во время которого было убито около трех тысяч евреев. Впрочем, еврейская община в Староконстантинове довольно быстро восстановилась. Трехкратное нападение на Староконстантинов гайдамаков в 1702 г. общину также уничтожить не смогло. После второго раздела Польши в 1793 г. Староконстантинов вошел в состав России и стал уездным городом Волынской губернии. В Староконстантинове насчитывалось, по окладным книгам, евреев-купцов— 17, христиан-мещан— 220, евреев-мещан— 2036[87]. И среди них была семья мещанина Мойши Ицковича Бланка, который значился в ревизской сказке от 29 апреля 1834 г. под № 394[88].