Зачем я пишу? Просто не могу не писать. Ощущается как физиологическая потребность. Вот зачем публикую — это уже другой вопрос. Но пишу — чтобы увидеть себя саму. И тут, во-первых, уроборос является во всей красе. Я проживаю некие события, и я же пишу об этом, и это запускает новый цикл ощущений, проживаний, переживаний и пережевываний. «В ортодоксальной аналитической психологии архетип уробороса символизирует темноту и саморазрушение одновременно с плодородностью и творческой потенцией». Вот как-то так, да. Сегодня прямо-таки день поминания психологов всуе.

А во-вторых — случалось ли вам когда-либо ненароком вылетать из тела? Мне дважды. И оба раза это были ситуации критические для жизни. В первый раз меня сбила машина, во-второй я особо неудачно грохнулась в обморок. И вот оба раза я отчетливо видела со стороны эту картину — как у подлетаю и разворачиваюсь в воздухе или как вокруг меня суетятся родные, пытаются привести в чувство. Обратно совершенно не хотелось, но выбора как-то не было тогда. Длилось это тоже недолго — секунда, край две. И вот писанина — это тоже сродни выходу. Только чуть более плавному на поворотах, без необходимости умирать в каждой строке. И с подробной инвентаризацией увиденного/услышанного/понятого. Ну и просто поржать лишний раз.

……

Про смерть и ее постоянное присутствие. Все-таки мексиканцы совсем не дураки со своей Санта Муэртэ. Сегодня давайте поговорим про любимых и случайных покойников. Покойники разной степени близости.

Первой была бабушка. Мне исполнилось 13 в конце июня. Через неделю она умерла. Вечером прекрасного долгого жаркого июльского дня упала от инфаркта посреди необъятной грядки с клубникой. Ее увезли в больницу. Там она и покинула нас, во сне, не придя в сознание. Детство кончилось. На клубнику у меня с тех пор аллергия.

Сорок дней скорби и рыданий. На 41-й день дед привел в тот деревенский дом и сад, где каждый листок и травинка лежали именно так, как бабушка им повелела, следующую жену. На самом деле она была первой, еще до бабушки; тогда в молодости по ее вине погибли их двое малолетних детей и дед ушел. Женился снова и вот они все мы. И вот власть переменилась, третья, она же первая. Я даже не знаю, можно ли было как-то еще размашистее плюнуть нам всем в душу. Азог-осквернитель. Взрослые кажется еще какое то время ездили туда помогать с урожаями. Мы, дети, перестали там появляться.

Потом постепенно не стало и других бабушки и дедушек. Но почему-то это уже не поражало меня так глубоко.

Следующая смерть — папин друг. Они всю жизнь дружили, с первого курса. Одновременно женились, обзавелись детьми. Он был англофил и алкаш по совместительству. Язва, циник, и кажется даже переводчик по профессии. Он был умница и любил это демонстрировать. Почему-то я ему нравилась. Нет, не в бунинском смысле, легкое дыхание не пострадало. Но почему-то всегда ему было любопытно, что и как я сказану. Учил со мной гимн СССР в первом классе. Усмирял моих родителей, когда я как-то особо ядрено и ядерно портила им нервы. После сорока стал особо стремительно и неудержимо спиваться. У него у первого из их компании случился юбилей, 50 лет. Собралась большая толпа, ресторан, куча старых друзей. Меня там не было, но я написала ему стихи, песню поздравительную и тому подобную ерунду. А через три дня он повесился. Это надолго отбило у меня всякое настроение писать подобные складные поздравляем-желаем. Мне исполнилось 18. Завершилось отрочество.

Снова сковало панцирем плечи. И руки похолодели. Видимо мой рептильный мозг опять считает, что я вытворяю недозволенное и нельзя выдавать сокровенное. Придется ему смириться и простить меня.

Третий покойник — мой муж. Нет, на самом деле он не у меня на руках скончался, а у следующей, более молодой жены. Версия 5.0. или сколько там. Мы прожили полтора года вместе, до загса так и не дошли, хотя заявление подали. Характер у него был премерзкий. Ревность шкалила. Если по шкале Рихтера — то это 25 (мне самой как раз столько было, а ему 52, сплошные зеркала). Хотя если бы я связалась с младенцем на 27 лет младше себя, я бы тоже с ума сходила от ревности. Другой вопрос, что я бы не связалась. Так вот. Мы разъехались. Он по быстренькому сориентировался и сошелся с девочкой еще моложе меня. Он был мучительно привязан к моим детям. Особенно к сыну. И норовил невзначай подкатить на детскую площадку, где мы обычно гуляли по вечерам. Пришлось устроить скандал, чтобы отбить ему охоту совершать подобные вылазки. Через год они с новой молодой женой родили дочку. Еще через год оторвался тромб. Ее это надолго и всерьез подкосило. А я лишь отметила для себя начало смутных времен междуцарствия. Но его бестелесное присутствие я отчетливо чувствовала еще несколько лет. Он был по-прежнему ревнив и любил моего сына как родного.

Дальше с миром или без мира упокоившиеся уже мелькают как верстовые столбы.

Последняя, о ком я хотела бы рассказать — сестра Брендана, австралийца (австралитянина, как выражалась администратор хостела, «сегодня трое австралитян заселились»). По плану он должен был приехать ко мне в начале ноября. Но 29 октября его сестра покончила с собой. Молодая красивая женщина, 35 лет, мать двоих подростков, старшая дочь и младший сын. И вот что меня больше всего поразило в этой истории. Брендан раненым зверем ломанулся через полмира к себе долмой. Из Баку в Мельбурн. Со сколькими-то пересадками. Его самолет задержался на пару часов и когда он прилетел наконец, последний автобус до его захолустья в 200х км от Мельбурна уже давно ушел. И он позвонил своим маме и папе и они оба сказали — ну ты же можешь переночевать там где-то в гостинице и завтра доберешься сам на автобусе. Блин. У тебя только что погибла дочь. Твой единственный сын не был дома пару лет. Он так долго добирался к тебе — но ты не делаешь шага навстречу. И когда я всем лицом изумилась в ответ — неужели у вас настолько ужасные отношения с родителями? Да нет, ответил он. Я очень люблю их. Они очень любят меня. Но это не повод ехать вечером в другой город. В этот момент я подумала, что наверное не просто так она решила повеситься и в чем-то я ее понимаю. И как я