Да уж, хотелось бы поскорее покинуть этот дом, где проблемы множатся с невиданной скоростью. А не то он отсюда до ночи не уйдет. Лучше бы он пошел искать мистера Уилкинсона с завязанными глазами, тогда сейчас был бы уже на месте, а не торчал тут.

– Все это пустяки, – кивнул Маркус. – Так как мне найти мистера Уилкинсона?

– Ваша светлость, моя дочь с удовольствием проводит вас к нему. – Викарий буквально прожег дочь взглядом. – Не так ли, Кэт?

Маркус чувствовал себя диким зверем, на которого открылась охота. В роли охотника выступал викарий, в роли гончей – его дочь. Несмотря на то что викарий ничего общего не имел с мистером Ратбоуном, по крайней мере внешне, и тот и другой имели на руках незамужних дочерей перестарков.

Щеки мисс Хаттинг из розовых стали пунцовыми.

– Да, конечно. Простите, ваша светлость. Мы сейчас же выходим.

Викарий улыбнулся:

– Это недалеко, устать не успеете.

Мисс Хаттинг решительно направилась к двери, бросив на ходу:

– Лучше сразу расскажи маме о мисс Франклин, папа. Пусть лучше она узнает об этом от тебя.

У викария стал затравленный вид.

– Да, пожалуй. Пойду, найду ее.

– Она все еще в классной комнате.

Мисс Хаттинг схватила плащ и набросила его на плечи. Маркус не успел помочь ей. Зато открыл перед ней дверь, пока она надевала шляпку.

– Сколько вас у родителей, мисс Хаттинг? – спросил Маркус, пропуская ее вперед.

– Десять.

– Десять?! – О боже! Не сказать, чтобы большие семьи были редкостью, просто ему не довелось жить в такой семье.

Даже в теории он не мог бы иметь такое количество единоутробных родственников, разве что если бы оказался самым младшим отпрыском, а старшие были бы девочками.

Мисс Хаттинг быстро двинулась вперед, очевидно, вознамерившись как можно скорее выполнить навязанное ей отцом поручение.

– Да, десять. В доме нас живет всего восемь, а скоро будет семь. Тори и Рут моложе меня: одна на год, другая на два, и они уже замужем, а Мэри, еще одна младшая сестра, выходит замуж через две недели. – Мисс Хаттинг остановилась и оглянулась на Маркуса. – За помощника вашего управляющего мистера Теодора Данли.

– Неужели?

– Да вы даже не знаете, о ком я говорю, верно? – усмехнувшись, промолвила мисс Хаттинг.

Маркус задумался. В поместье он заметил какого-то худого юношу, маячившего за спиной у Эммета.

– Отчего же? Знаю, – уверенно ответил Маркус. – У него редкие волосы и большой нос, не так ли? – Возможно, ему следовало бы проявить больше такта с учетом того, что этот Данли приходился женихом сестре его спутницы, но не его, Маркуса, вина, что жених походил на кол с хоботом.

Мисс Хаттинг покачала головой и ускорила шаг вверх по склону холма в сторону кладбища.

– Это был мистер Фелпс, сын сестры мистера Эммета. Он кучер, вернее, был бы им, если бы ваш экипаж хоть изредка выезжал из каретной. Тео выше и шире в плечах. И на лицо он гораздо приятнее. Вы непременно вскоре с ним встретитесь. Мистер Эммет без Тео как без рук. Уверена, вы понимаете, что мистер Эммет совсем не тот, что был двадцать лет назад. Годы, как говорится, свое берут.

Да, люди стареют. И управляющие не исключение. Тут ничего не поделаешь. Но, если начистоту, при виде сгорбленного старика, в которого превратился Эммет, у Маркуса защемило сердце.

– Однако рука у него, судя по почерку, по-прежнему крепка. Чего не скажешь о мистере Уилкинсоне.

Мисс Хаттинг посмотрела на него со смесью жалости и презрения.

– Вот уже несколько лет Тео ведет всю корреспонденцию Эммета. Да и вообще, поместьем давно управляет Тео. – Спохватившись, она добавила: – Разумеется, с ведома мистера Эммета и под его руководством. Для мужчины, которому перевалило за восемьдесят, мистер Эммет совсем неплохо держится.

Господи, неужели Эммету уже стукнуло восемьдесят? Он совсем не выглядел стариком, когда Маркус видел его в последний раз. Двадцать лет назад.

– Да, – кивнул Маркус.

Мисс Хаттинг остановилась и произнесла:

– Вы ведь не станете отправлять мистера Эммета на покой из-за того, что я сказала? Вы не должны так с ним поступать. Он любит поместье и знает о нем буквально все. И ум у него ясный. Соображает быстрее, чем двигается. Вы бы тоже не бегали как мальчишка, будь у вас за плечами восемьдесят прожитых лет.

Неужели мисс Хаттинг действительно решила, что он сейчас помчится рассчитывать своего престарелого управляющего?

– Я с вами полностью согласен.

– Вы не можете прогнать его.

А кто она такая, чтобы указывать ему, что он может делать и чего нет? Он, в конце концов, герцог. И не просто герцог, а герцог Харт. И не потерпит подобного нарушения субординации. Следовало бы отчитать ее. И он бы непременно отчитал по всем статьям, если бы имел надежду на то, что сумеет ее усовестить. Скорее всего она выслушает его нотацию с той же презрительной усмешкой, а в конце еще и брезгливо фыркнет.

– Расскажите об остальных ваших братьях и сестрах.

Кэт угрюмо уставилась на него. Маркус приподнял брови и одарил ее взглядом, от которого становилось не по себе даже леди Данли. Но Кэт была крепким орешком. Она прищурилась, продолжая хмуро смотреть ему в лицо.

– Расскажите об остальных ваших братьях и сестрах, – попросил Маркус. Он не собирался продолжать тему Эммета и управления поместьем.

Кэт вытянула губы и резко подула себе на лоб.

– Как вам будет угодно. Следом за Мэри идет Генри – ему пятнадцать, затем Уолтер – ему тринадцать. С ними обоими вы уже успели познакомиться. А потом Пруденс – ей десять, Сибилла – ей шесть и наконец Томас с Майклом – они близнецы, и им по четыре года.

Маркус покосился на дом викария. Дом совсем не казался большим.

– Наверное, вам всем тут тесновато.

– Естественно.

Сейчас они уже шли по кладбищу. Кэт вновь остановилась, на сей раз у старой могильной плиты, которую не пощадило время. Похоже, до мистера Уилкинсона им сегодня не добраться. Она посмотрела на герцога так, словно хотела сообщить нечто важное. В широко посаженных зеленых глазах плясали золотые искорки, и ресницы у нее были удивительные: густые, цвета червонного золота…

Маркус опустил голову. Нет в этих ресницах ничего удивительного. И вообще, в этой мисс Хаттинг нет ничего особенного. Взгляд его скользнул по надписи на могильной плите. Господи! Маркус зажмурился и вновь открыл глаза. Нет, ему не почудилось. Он провел пальцами по стершимся буквам.

– В чем дело?

– На этой плите выгравировано имя Изабеллы Дорринг. Я всегда считал, что она утонула, и ее тело так никогда и не было найдено.