– Когда вы были тут в последний раз, мне едва исполнилось четыре года, – с улыбкой произнесла Кэт. – Но я все еще помню вашу сверкающую черную карету, запряженную четверкой красивых гнедых коней.

Значит, сейчас ей двадцать четыре года – возраст, когда у женщины давно есть муж и дети. Похоже, у нее несносный характер.

– Боюсь, я ничего хорошего не могу сказать о той поездке. Я был весьма недоволен тем, что меня потащили сюда ради того, что было мне совершенно не понятно и что мне не нравилось. – Зачем он стал рассказывать ей о своих чувствах?

Взгляд ее стал теплее.

– Вероятно, тогда вы были еще совсем ребенком.

– Мне исполнилось десять лет.

– Как я и предполагала, – кивнула Кэт и, нахмурившись, добавила: – Ни к чему было в столь нежном возрасте обременять вас обязанностью выбирать очередную хозяйку дома старой девы. – Ни одна женщина прежде не смотрела на него так, словно видела в нем десятилетнего мальчика. Под этим взглядом ему было не по себе.

Да и весь этот разговор вызывал в нем странные ощущения.

– Таков мой долг. Таков долг каждого герцога Харта.

– Но вы были ребенком! Пытаюсь представить на вашем месте своих братьев, одному из которых тринадцать лет, а другому пятнадцать, и не могу. Принятие столь серьезных решений им и сейчас не по силам.

– Ни один из них не является герцогом. – Какое высокомерие! Самому противно. Он поспешил скрасить неловкость улыбкой. – Все оказалось проще. Претендентка была одна, и собеседование проводил мой дядя. От меня требовалось лишь сидеть тихо и делать вид, будто я внемлю происходящему. – Кэт вдруг улыбнулась ему, и сердце его сделало кульбит.

Нет, это не сердце. Наверное, у него несварение желудка. Ожидавший его приезда повар превзошел самого себя, и стол ломился от яств. Все было вроде свежим, но кто знает? По возвращении в замок надо поинтересоваться у Нейта и Алекса, все ли у них в порядке с пищеварением.

«Нейт никогда не позволил бы мне прийти сюда одному, если бы знал, что у викария есть незамужняя красавица дочь».

– Для десятилетнего мальчика вы были на удивление ответственным человеком. Вы поймете, о чем я, когда познакомитесь с Генри и Уолтером, – произнесла Кэт, перед тем как постучать в дверь.

Как дочери викария объяснить, что проклятие, висящее над тобой как дамоклов меч, любого сделает сговорчивым. И ответственным тоже.

– Войдите, – послышалось из-за двери.

И они вошли. Мужчина с седеющими волосами в очках, вероятно, отец мисс Хаттинг, поднял голову. Двое юношей, сидевших напротив мистера Хаттинга за широким столом, заулыбались и вскочили с мест. Не вызывала сомнений их искренняя радости по поводу прерванного урока. Черты лица одного из них были еще по-детски округлыми, в то время как второй уже почти превратился во взрослого мужчину. Он был высок, но его угловатое худое тело еще не успело обрасти мышцами. Он самозабвенно рассматривал шейный платок Маркуса, словно желал запомнить узел, каким тот был завязан.

«Каково это, наблюдать, как взрослеет твой сын, как у тебя на глазах превращается из мальчика в мужчину?»

К чему задаваться вопросами, на которые все равно не будет ответа.

– Ваша светлость, позвольте представить моего отца и братьев. Генри, – услышав свое имя, старший из братьев вежливо поклонился, – и Уолтер. Папа, это герцог Харт.

Викарий улыбался, поднимаясь из-за стола.

– Спасибо, что приехали так быстро, ваша светлость.

Мисс Хаттинг резко втянула воздух и грозно прищурилась.

– Так ты ожидал герцога, папа?

Викарий принялся перебирать бумаги на столе, опустив голову.

– Вообще-то да, ожидал, – неохотно признался он.

– С чего бы? – подавшись вперед, не слишком любезно спросила у него дочь. На ум приходило сравнение с распушившей хвост кошкой.

Генри и Уолтер, ухмыляясь, толкали друг друга локтями, словно зрители на деревенской ярмарке.

Викарий, с опаской взглянув на дочь, посмотрел на гостя.

– Может, нам перенести разговор на другое время, Кэт?

С именем[1] ее отец попал в яблочко. Не зря она напомнила Маркусу рыжую кошку, жившую в поместье у дяди, когда он был ребенком. Ту кошку звали Афиной, и характер у нее был весьма воинственный. Она отличалась независимым нравом и поразительным бесстрашием. Все окрестные коты боялись ее как огня, хотя одного из них Афина все же подпустила к себе, поскольку котята у нее были. По крайней мере, один помет. Неизвестно, правда, выжил ли тот кот после совокупления или погиб смертью храбрых.

Маркус не хотел бы разделить судьбу несчастного кота, и, если уж кошка по имени Кэт подпустит его к себе, то он постарается не отдать концы раньше времени. А как роскошно она бы смотрелась, раскинувшись поперек его кровати во всей своей ослепительной наготе! И этот огонь в зеленых глазах…

Да поможет ему бог! Потому что ничем иным, кроме проклятия, нельзя объяснить столь неуместный ход его мыслей. Маркус быстрым взглядом окинул Кэт, вернее мисс Хаттинг. Зеленые глаза метали молнии. Но владела ею не страсть, а гнев. Зубы стиснуты, губы крепко сжаты, ноздри раздувались.

Генри и Уолтер смотрели на сестру с восторгом предвкушения. И нисколько этого не скрывали. Викарий, похоже, собирался с духом, готовясь принять удар стихии.

Кэт медленно выдохнула и растянула губы в улыбке:

– Прошу прощения, папа. Прошу меня извинить, ваша светлость. – Взгляд ее предвещал грозу, но губы… Такие волнующе нежные…

Нет в ее губах ничего особенного. Самые заурядные, ничем не примечательные. Кэт все так же натянуто улыбалась и молчала. У викария явно отлегло от сердца, но Генри и Уолтер не скрывали разочарования.

– Я на вас не в обиде, – произнес Маркус, – но, должен признаться, удивлен, что мое появление здесь стало для вас неожиданностью. Я по-прежнему обязан приезжать в Лавсбридж сразу после оповещения о появлении вакансии на заселение в дом старой девы.

– Что? – Мисс Хаттинг в изумлении уставилась на Маркуса. – Дом старой девы свободен? Как такое возможно? Что случилось с мисс Франклин? Буквально на днях встречалась с ней в библиотеке. Вид у нее был вполне бодрый, я бы даже сказала цветущий. Не может быть, чтобы она… – Кэт схватилась за лоб, словно у нее кружилась голова. – Ей не было и сорока. Я не помню, чтобы ей когда-нибудь нездоровилось, и вдруг ни с того ни с сего…

– Она не умерла, Кэт, – сказал викарий. – Она уехала с… мистером Уотлсом.

– Что?

Молодые люди хором присвистнули.

– Правда?

– Со старым учителем музыки?

– Ура! Никаких больше уроков музыки! – радостно пропел Уолтер и даже станцевал нечто вроде джиги. Викарий, глядя на сыновей, хмурился. – Ведите себя прилично, мальчики! И мистер Уотлс совсем не старик, Генри. Ему нет и сорока лет.