После скрупулёзной проверки Плюшову присвоили звание капитан-лейтенанта и определили в школу лётного командного состава в Берлин. По завершении курсов переподготовки лётчика отправили в Кёнигсберг.

Мост Блэкфрайерс через реку Темзу в Лондоне, 1910-1920-е годы

Война на Балтике не отличалась особой интенсивностью.

А после Октябрьской революции Россия и вовсе заключила с Германией сепаратный мирный договор. Так что Гюнтер практически не участвовал в боевых действиях. Но это не угнетало пилота. Самое главное – можно было летать.

В ноябре 1918 года Германия потерпела сокрушительное поражение. Армия была распущена, Плюшов остался без любимого дела. Но безделье для него было неприемлемо. Вскоре Гюнтер уехал в Южную Америку, где нашёл работу пилота. Он занимался исследованиями труднодоступных горных районов Аргентины и Чили. Особенно часто ему приходилось летать в горах – производить аэрофотосъёмку ледников. В 1931 году самолёт Плюшова потерпел катастрофу в районе Огненной Земли. Пилот погиб.

Так закончились приключения капитан-лейтенанта Гюнтера Плюшова.

– Ах ты сволочь белогвардейская! – в сердцах выругался рабочий. – Сука золотопогонная!

Не успел он закончить фразу, как получил удар в челюсть и оказался на земле. Крепкий мужчина с тонкими офицерскими усиками потёр ушибленный кулак и отвернулся.

– Так этой русской свинье и надо, – одобрительно положил руку на плечо лихому усачу молодой докер. – Эти славянские уроды двух слов по-немецки связать не могут, а туда же – наши рабочие места занимают!

Мужчина с усиками недобро усмехнулся и ловко нанёс молодому докеру правый боковой в голову – тот тоже рухнул навзничь. Даже не посмотрев на поверженного противника, мужчина подошёл к обругавшему его рабочему и протянул руку.

– Не стоит нам ссориться, матрос, – миролюбиво произнёс по-русски мастер апперкотов. – Здесь не Петроград, а Кёнигсберг. Оба мы на чужбине.

Рабочий согласно кивнул. Инцидент был исчерпан.

Лейтенант Евгений Гирс был потомственным дворянином, родившимся в семье обрусевших немцев. Первую мировую войну он прошёл вахтенным начальником крейсера «Олег». За отличие удостоился двух орденов. Всё изменилось, когда началась Февральская революция 1917 года.

«Моряки не забыли тысяч своих товарищей, погибших в 1905–1906 годах на Балтийском море, – писали в своих листовках большевики. – Когда их, сажая по тысяче человек и больше в одну баржу, отвозили в залив и топили».

Теперь наступил час расплаты – матросы убивали офицеров. Морской офицер Бьеркелунд вспоминал о Февральской революции на Балтийском флоте:

«Период с начала революции до прихода к власти большевиков в конце октября 1917 года был для всех офицеров самым страшным, опасным и трудным временем. Фактически они находились вне закона – кто угодно мог убить офицера безнаказанно… Большинство убийств на Балтике было произведено в самом начале революции. За 3 и 4 марта 1917 года на Балтийском флоте было убито 200 офицеров».

Количество погибших морских офицеров было соизмеримо с офицерскими потерями на флоте в битве при Цусиме (184 человека) и в период Первой мировой войны до Февральской революции (208 человек).

В первую очередь не щадили тех, кто особо изощрённо издевался над младшими чинами, не считая их за людей. Лейтенант Гирс не относился к их числу и уцелел. Власть на кораблях захватили судовые комитеты – без их ведома не выполнялся ни один приказ командования. Но война с Германией не закончилась, и Гирс продолжал службу.

Только после Октября 1917 года Гирс покинул «Олег» – не захотел участвовать в братоубийственной гражданской бойне и эмигрировал. Сначала в Норвегию, затем – в Германию. Гирс великолепно владел немецким языком, так что надеялся как-нибудь обустроиться на новом месте. Тем более что немцы принимали его за своего.

Всего через два года после того, как Гирс оставил флотскую службу, крейсер «Олег» погиб. В полночь 17 июня 1919 года корабль встретился в Финском заливе с совершенно новым для того времени оружием – английским торпедным катером. Старый крейсер затонул за 12 минут, но погибли лишь пять моряков. Выучка у экипажа была отменной – ещё с царских времён.

Экономическая ситуация в послевоенной Германии была удручающей. Сами немцы сидели без работы и влачили жалкое существование. Шансы на трудоустройство были минимальны – тем более у эмигрантов. Бывшие офицеры зарабатывали на жизнь чем могли – трудились водителями такси, грузчиками, разнорабочими. Да и то не все – многие остались без работы и куска хлеба.

Гирсу помог случай. В 1921 году в Кёнигсберге началось строительство нового морского порта. В разгар инфляции и экономического кризиса столица Восточной Пруссии взялась за возведение причалов протяжённостью 7,8 километра и складов площадью 100 тысяч квадратных метров. Рабочие руки были здесь в цене.

Евгений Гирс не брезговал чёрной работой и оказался в числе строителей кёнигсбергского порта.

А в 1923 году в его бригаде появился ещё один русский – бывший матрос российского флота Иван Семёнов.

Семёнов попал в Кёнигсберг иной дорогой. Всю Первую мировую войну он прослужил на линейном корабле «Петропавловск». Корабль вступил в строй в самом начале мировой войны, но строить его начали ещё после позорного поражения России в русско-японской кампании.

В то время англичане спустили на воду новейший линкор «Дредноут». Его бортовой залп из орудий главного калибра был в два раза, а носовой – в три раза мощнее, чем у любого существовавшего в то время броненосца. Крупнейшие морские державы мира вступили в гонку «дредноутов». Россия решила не отставать.

Пристань у Больверксгассе в кёнигсбергском складском районе, начало XX века

Утверждённая императором Николаем II судостроительная программа предусматривала ввод в строй восьми российских дредноутов. Каждый из них обходился казне в сумму, эквивалентную 28 тоннам золота. Стоимость только одной 305-миллиметровой пушки главного калибра равнялась стоимости пятидесяти 76-миллиметровых армейских орудий. Вместо 96 орудий восьми линкоров можно было выпустить 4 800 полевых пушек для поддержки пехоты. И это без учёта стоимости самих линкоров! Всего же в российской армии к августу 1914 года имелось 5 480 полевых орудий. Так что корабли вышли поистине «золотыми».