И в примерном “центре” лачуг располагался довольно странный домишко. Странный, конечно, если не вспоминать полузабытые картинки из игрушки. А если вспоминать — то логичный, хотя не столь “пиксельно гранёный”. Даже не знаю, с чего бы это.

А был домишко, метров пяти высотой, этаким расплющенным четверть овалом: половина его как бы была (а может, и была, из снаружи не поймёшь) под землёй. Половина — как бы обрублена, ну и вот стоит такой желтоватый, с искрой в заходящем солнце, четвертьсфер. Обрубленная морда этого четвертьсфера оканчивалась полукруглой дверью-воротами, вынесенной вперёд, от которого расходились арки-тамбуры, гранёно расширяющиеся. Вообще — возникало ощущение членогого, то есть членистоногого, высунувшего морду из овального панциря. Такое, в общем, странное, но интересное строение. Видно, резиденция этого Дома Редоран, который “на всё забил”.

А вот дальше я чуть не встал, как вкопанный, и не стал протирать красные буркалы и чесать лысый затылок. Удержали только пристальные, хоть и не прямые взгляды обитателей трущоб. На окраине городка, покачиваясь, бултыхались огроменные, ярких синих и бледно-серых оттенков… блохи. Далеко, деталей не разглядеть, но здоровые, как сволочи! Приплюснутое тело метров пятнадцать длиной.

Стрип-страйдеры, начал я судорожно копаться в памяти. Или нет: Силт-страйдеры, этим блохам гигантским с себя стрипать нечего. И лучше и не надо — и так не слишком приятны на вид. Но интересно — в игре они толком были не видны и транспортные звери, а судя по виду и ножищам… ладно, думаю, увидим. Желательно со стороны для начала.

Тем временем мимо меня пробежал карапуз — явный смесок с данмерами. Ухи не столь острые, но кожа мертвенно-серая, глаза не красные, а красно-карие. Пробегая мимо меня, карапуз “как бы поскользнулся”, замахал лапками, побежал дальше и встал, как вкопанный.

Обернулся, смотря на меня возмущённо, чуть ли не со слезами на глазёнках. А моя довольная и ехидная персона приветливо помахало бандюжонку матерчатым кульком в руке, где и содержались все мои пожитки. Ну и широко, ласково, по-доброму улыбнулась.

Карапуз реально чуть слезу не пустил. Вот честное слово — заплакал бы — поделился бы оставшейся половиной яблока. Уши бы надрал, но поделился. Карапуз не заревел, шмыгнул носом, “типа сплюнул”, бормотнул себе под нос что-то восхищённое в мой адрес. И убежал дальше в трущобы.

Вообще — спасибо мелкому жулику. Не в том плане, что пытался меня обчистить, а в том, что повернул мысли в нужную сторону. У меня ценность — одежда и обувь. Уж на фоне местных нищебродов — просто роскошь. Соответственно, страждущие не деньги будут из меня выбивать, которых и нету. А из одежды выковыривать. Что с бесчувственного тела делать удобно. А с дохлого — так и вообще торопиться не надо.

Так что вместо лупанья глазами на окружающие пейзажи я собрался, бегло проглядывая новые дома на тему вывески с монетами. А основную часть внимания переключил на местных аборигенов.

Впрочем, последние на меня ордами не набрасывались, хотя пырились на меня — недобро. А на моё добро — очень добро.

А ещё я чёй-то не видел вывесок с монетами. Я видел всего две вывески, у относительно сносной и просторной халупы — схематично изображённый тип непонятного полу, со спины. Но со столь красноречиво оттопыренной задницей, что вопросов, чем занимаются в заведении — не возникало.

И вывеска с бокалом, рыбьим хвостом и ещё какой-то невнятной фигнёй. Судя по тому, что эта халупа была из посеревших досок без дыр, аж в два этажа, да и здоровенная — были у меня расчёты, что это не только жральня, но и спальня. Даже заглянул за угол, обнаружил что-то вроде коновязи, с лютейшего вида тиранозаврообразными ящерами. Правда, метр двадцать в холке, не больше. Но морда лопатой, с лютыми зубищами, хотя и редкими.

Гуяры… гуары. Домашние животные, а судя по коновязи — ездовые. Правда, что-то не помню верховной езды в Морре. Правда, я вообще многое не помню, проще, что помню, вспомнить.

Но гостиницу вроде как нашёл. Даже бордель, куда меня как-то не тянуло, уж сейчас — точно. А вот магазинов что-то не наблюдалось, а скоро сядет солнце. И местные обитатели станут несколько более откровенными в проявлении симпатии к моим ценностям. И как-то завершать день прожаренными до угольков человеками, а тем более — своей избитостью или дохлостью я категорически против.

Убить-то, если нападут, придётся. И заслужат гипотетические бандиты, но неохота, блин. Испытываю острое эмоциональное нежелание сжигать огнём.

Возможно — пока. Но в любом случае — лучше без приключений. И реальность на мои желания ответила. Наверное, ей тоже груды угольков не по нраву.

А именно, за несколькими довольно высокими трущобами притаилась этакая каменная бытовка. Ну не знаю, как ещё назвать — совсем маленькое строение серого камня, с обитой медными полосами деревянной дверью. И соответствующей вывеской, в виде монет, высыпающихся из кошеля.

Я, естественно, в закуток и вломился. Правда, он оказался простой прихожей, с резко изгибающимися, расходящимися вбок лестницами. Сам магазин, очевидно, находился внизу. Ну я туда и потопал, вдыхая смесь совершенно ядрёнейших специй. Не то, чтобы невкусно пахло, но слишком сильно, как в парфюмерном магазине.

Внизу оказался довольно просторный зальчик, единственной мебелью которой была деревянная стойка. А стены были уставлены коробками, коробочками, ящиками и мешками, видимо, и издающими этот запах.

За стойкой стояла натуральная кошкодевочка, точнее — рыседевочка, если учесть рыжий с белыми участками колёр и раскидистые кисточки на стоящих торчком ушах. Зеленоглазая такая, довольно миниатюрная, метр шестьдесят, не больше. Но точно девочка — часть над стойкой, прикрытая серо-жёлтой свободной тканью, всё равно выделялась сисяндрами. Несмотря на свободу обёртки. Да и морда… ну феминная морда, хоть и кошачая. Фурря, в общем, а не кошка, если разобраться.

— Благослови Лунный Кот час, когда ты рррешил посетить магазин Аррруары, дррруг, — расплылась кошатина в улыбке.

— Ага, — кивнул я.

— Что желаешь, дррруг? Пррекрасный перрец, коррица, чудесные пррряности, — мурлыкала она.

— Совсем нюх потеряла, Аруара, — вдруг раздался глубокий, хоть и негромкий бас. — Не видишь — данмер пришёл продавать, а не покупать.

А кинув взгляд на источник баса, я немножко офигел. На мешке, почти сливаясь серой шерстью с мешковиной, развалился кот. Не фуррь какой, обычный, серый домашний кот. И хвостом лениво подёргивал. И говорил, блин!

— Удивлён, данмер? — оскалился кошак, показывая, что несмотря на почти не отличимую от кошки внешность, имеет достаточно развитую