— Ага, — подтвердила я.

Диалог с бывшим оказался гораздо легче, чем я ожидала, а его глаза шире, чем я наблюдала несколько минут назад.

— Славочка, малышка моя, что же ты носишь такие страшные тяжести?! — прозвучал над ухом бархатный баритон Джона, и сильные руки ловко подхватили поднос, готовый уже выпасть из моих внезапно ослабевших, дрожащих рук.

— Спасибо, Джонни, — промямлила я и встретилась с очумевшим Димкиным взглядом. Терпеть не могу пучеглазых мужиков!

Ох, кажется, я совершенно забыла о правилах гостеприимства.

— Дим, проходи к столу, — я махнула рукой. — Джонни я тебе уже представила, а вот тебя представить не успела, прости.

Блондин тем временем уже успел освободить поднос от новых блюд и развернулся к нам с очаровательной улыбкой.

— А я уже сам догадался. Ты ведь Димасик? — радостно спросил у бывшего Джон и протянул ему руку для приветствия.

После крепкого рукопожатия Димка рассеянно посмотрел на свою слегка покрасневшую и блестящую от гусиного жира ладонь, а Джон изобразил виноватое лицо и покаялся:

— Да я вроде не сильно, да, Димасик?

— Димасик? — просипел бывший, а мне захотелось пальцами задвинуть его глазные яблоки поглубже в черепную коробку, от греха подальше.

— Ну да — Славочкин бывший парень, — пояснил блондинистый обаяшка.

На очередной вопрос у Димки дыхалки не хватило и он, задрав голову, молча взирает на добродушное прекрасное лицо малыша Джонни. А моё настроение в этот миг взметнулось до небес.

— А почему мы стоим? — нарушила я затянувшуюся паузу.

— А действительно, — тут же спохватился Джон, — присаживайся, Димасик, в рогах правды нет.

— В ногах, — неуверенно исправил его Димка, занимая место за столом.

— И в них тоже, — покладисто согласился Джонни

Наверняка со стороны мы представляем собой довольно странную троицу. Димасик при полном параде — пиджак, галстук, запонки — сидит поближе к выходу. На выход он и косится периодически. А ну как там возникнет ещё один двухметровый «малыш» в банном снаряжении?

Я, всё в том же секси-халатике, только плотно запахнутом, и в мохнатых тапках резко диссонирую с нарядным и предельно серьёзным Димкой.

Малыш Джонни в одном коротком полотенце восседает во главе праздничного стола, улыбается, как радушный хозяин, и поигрывает внушительными мышцами. Какой же он… красивый!

Лексус, голый по своей природе, вероятно, почувствовал с Джоном какое-то внутреннее единение и держится поближе к чудесному гостю.

Диалог никак не складывается и в напряжённой тишине лишь позвякивают приборы. Я, честно говоря, вообще не представляю, как себя вести после устроенного Джоном шоу. С одной стороны, я ему благодарна за урок для Димасика. Но другую чашу весов сильно перевешивает его устрашающий жезл, едва не погубивший меня и два потерянных желания. А это вам, на минуточку, не велюровая мышь на ортопедической подушке!

А Джонни мысли слушает и салатик кушает.

Он громко хмыкнул в ответ на мои рассуждения, а Димасик сильно вздрогнул. Вот Димку я вообще не понимаю — хоть бы сцену ревности закатил, что ли. Да хоть как-то возмутился бы! Но нет — этот олух сидит, словно кол проглотил, и угрюмо молчит. Пусть вообще радуется, что внутри кол, а не посох. Да я с колом в груди уже второй день хожу по его милости, а он тут оскорблённую невинность изображает!

— А не пора ли нам выпить за праздник? — предложил Джон, а я взглянула на часы.

— Ой, конечно! Уже через десять минут наступит Рождество, давайте по шампусику, а. Дим, откроешь? — попыталась я разрядить обстановку.

— Конечно, — обрадовался Димка оказанной чести и ухватился за принесённую бутылку.

— Не, Димасик, ты эту свою отраву сам пей, может, кол растворится, — посоветовал Джон и подмигнул мне серебряным глазом. Ну, вот как при нём можно думать о чём-то?

— Какой кол? — не понял Димка.

— Тот, который гораздо мягче моего посоха и менее травматичен, — совсем уж развеселился блондин.

— Простите, но я Вас не совсем понимаю, — пробормотал мой бывший, а мне его даже жалко стало.

— Да ты совсем ни хрена не понимаешь, — Джон поднялся из-за стола, а Димка шарахнулся к двери.

Ну, и я, конечно, вскочила, приготовившись разнимать драку. Но Джонни и не планировал обижать Димочку, он подошёл к окну и достал из-за шторы бутылку шампанского. Ух ты! Я про такое только читала. Но только откуда оно здесь? Надеюсь, когда я попросила шампанского, я не потратила последнее желание? С яростью я уставилась на борзого волшебника.

— Славик, солнышко моё, не надо думать обо мне плохо, — промурлыкал он с самой сногсшибательной улыбкой. — И, кстати, ты ещё успеешь переодеться, если поторопишься.

Он издевается? Наплевав на смущение, я мысленно транслирую Джону свой убогий гардероб, но этот гад продолжает скалиться.

— Уверен, тебе очень пойдёт то платье, что лежит в спальне, на кровати, — озвучил он.

— Тогда и ты, может, переоденешься? — разозлилась я, стараясь вспомнить, что за хлам оставила валяться на кровати. А поняв, что ничего не оставляла, заподозрила очередное чудо и с недоверием посмотрела на чудесника.

— Да не трогал я твоё желание, — оскорбился он. — И переодеваться мне не во что! Или ты хочешь, чтобы я трусы надел?

Ой, дура-а-ак!

Димка и так, видимо, чувствовал себя, как в палате с сумасшедшими, а теперь и вовсе перестал походить на моего бывшего беспечного парня. Просто побледневший и пучеглазый комок нервов. И сейчас мы с Димкой оба таращимся на Джона, вернее, на ту часть его тела, где полагается находиться трусам. Но там только вздыбившееся полотенце. Надеюсь, это не от Димкиного взгляда его так вспучило?

— Ты, Димасик, слюной-то не захлебнись, — строго предупреждает Джон.

А Лексус..! Нет — это натуральный козёл, а не кот. Так вот, этот лысый козёл забавляется на полу с моими трусиками, которые так и валялись забытые мной, пока он их не обнаружил. Не глядя на Димкину реакцию, я вылетела из комнаты. Та-ак, где там моё праздничное платье?

*****

О, Боже! Я чувствую себя сказочной Золушкой и очень надеюсь, что через одну минуту, когда наступит полночь, с меня не исчезнет всё это великолепие. Ведь у меня нет ни единой причины доверять Джону.

В трепетном волнении вхожу в зал и в отражении зеркальных глаз вижу изящную фигурку в умопомрачительном платье изумрудного цвета. Ощущаю себя настоящей красавицей и дарю чудесному полуголому парню счастливую улыбку и полный восторга и благодарности взгляд.

И в эту самую минуту, когда часы бьют полночь, я безгранично верю моему волшебному гостю и осознаю, что ко мне явилось долгожданное чудо.