Теплящаяся во мне надежда снова встрепенулась, и я взглянула в чудесные серебряные глаза.

— Да Вы бы мне сразу объяснили, и я б сформулировала, как положено.

— Ну что уж теперь-то? Первая попытка была неудачной, но у тебя ведь есть ещё в запасе пара желаний?

— Что значит пара? — взвизгнула я. — У меня их три, и я теперь буду желать корректно, скажите только как!

— Ладно, уболтала, — блондин лениво потянулся, отчего мышцы на его груди соблазнительно заиграли. Завораживающее зрелище, но ему не удастся меня отвлечь своими волшебными буграми.

— И-и… — напомнила я о главном.

— И пусть будет три желания, но повторяться нельзя, а ты уже совершила ошибку.

И столько ехидства в его тоне, что мне очень захотелось пожелать, чтобы он обделался в своём пузырьке и сидел потом в ЭТОМ три года.

— Вы аферист! Я почти пять лет думала над этим, я не могу изменить желание.

— Я тоже не могу изменить правила. Так что — ты отказываешься от своего права на три желания? — блондин даже торопливо встал с дивана во весь свой гренадерский рост, словно засобирался срочно отбыть.

Какой же он бесстыжий гад! Так подло меня обмануть! У меня от негодования даже руки задрожали, но я прекрасно понимаю, что если сорвусь, то дух может оскорбиться и вовсе ничего не исполнить…

— Я не отказываюсь, — поспешила ответить я. — Но мне надо подумать немного. А Вы расскажите мне, пожалуйста, как желать правильно.

Громила, всем своим видом демонстрируя недовольство, снова завалился на диван, и тот жалобно заскулил под непривычным весом.

— Во-первых, ты должна дать мне новое имя.

— А у Вас было старое? — удивлённо моргаю.

Но блондин в ответ только многозначительно хмыкнул.

И мне вдруг так стыдно стало, что я до сих пор об этом не спросила. А с другой стороны, он тоже игнорировал моё имя, хотя я и представилась. И вдруг меня осенило: «Имя, значит, тебе нужно? Ну, что ж, будь по-твоему, мой добрый волшебник!»

— Нарекаю тебя Каллистратом, о, мудрейший!

Глаз мудрейшего дёрнулся и сфокусировался на мне, второй, к слову, тоже смотрит на меня. Мне же стало очень неуютно под этим пристальным зеркальным взглядом.

— Ну, если можно переиграть, то можем выбрать другое, не менее красивое имя, — проблеяла я, уже жалея о своей выходке.

Вот зачем я нарываюсь на неприятности в такой нестандартной обстановке?

— Это какое же — Евлампий, например? — блондин опасно сощурился.

— Можно Джон, а что — джинн Джон — звучит круто. Вы не находите?

— Эх, малявка, я сменил уже столько имён, что не помню даже десятой их части, ведь у меня каждые три года новое имя. Так что, я мог бы и Каллистратом побыть для разнообразия, но Джон мне больше нравится. Согласен!

О как — он ещё, оказывается, и выбирать может.

— А какое имя Вам дала Лилечка? — вырвалось у меня. Ну, вот что я к ней привязалась-то?

— Не помню, теперь на ближайшие три года я Джон. Да и Лилечка уже давно не Лилечка…

— Почему?

— Потому что, будучи как и все бабы, идиоткой, она сделала большую глупость, — равнодушно ответил названный Джон, оставляя шлейф недосказанности.

— Какую глупость? — не смогла не спросить я.

— Она загадала третье желание, — очень загадочно произнёс улыбающийся блондин.

Вот ведь интриган! Почему я должна вытягивать из него каждое слово? А нужны ли мне эти слова? А вдруг в них скрыта полезная информация?

— Джон, но не хотите же Вы сказать, что её третьим желанием было новое имя?!

— Не хочу.

— А что тогда? — я начинаю терять терпение.

— Девчонка пожелала замуж за баснословно богатого, молодого и красивого мужика.

Я выжидающе смотрю на своего гостя и жалею, что не назвала его Афиногеном или Ферапонтом, сейчас бы меньше скалился и трепал мне нервы.

— И что, Вы исполнили её желание? — с раздражением спрашиваю.

— А как же! Сейчас она тридцать восьмая жена в гареме у арабского шейха, кстати, очень богатого и ещё молодого. Так что всё, как заказывала моя клиентка. И теперь она то ли Амиля, то ли Джалия. Это тебе, рыжуха, не повезло родиться Стасиком, но у тебя ещё есть шанс прорваться в новую жизнь.

Вот же сволочь какая!

— Так Вы же натуральный аферист! Вы нагло обманули девушку, которая мечтала о счастье! — я даже не пытаюсь скрыть негодование в голосе.

— Позвольте, но в каком пункте я её обманул? Я удовлетворил все перечисленные ею требования! — возразил этот белобрысый гад.

— Вы ведь, наверняка, не предупредили, куда забросите её, а она хотела быть единственной.

— По поводу «единственной» ничего озвучено не было, а предупреждать бестолковых дур о последствиях я вовсе не обязан, — и, не отводя от меня бессовестных глаз, этот наглец почесал свой «петровский» бугор.

— С какой же лёгкостью Вы обманываете наивных девушек — трах-тибидох — и жизнь разрушена.

— Своим трахом я ещё ничью жизнь не сломал, не считая… Впрочем, те поломки не в счёт. А вот тибидох — это не ко мне, это к Хоттабычу. И вообще, надо быть осторожнее в своих желаниях и корректно их формулировать,

— Корректно — это как? — поспешила выяснить я, чтобы не повторить судьбу прежних клиенток этого изверга.

— Всё просто, Стасик, надо лишь назвать меня по имени и отдать приказ.

— Вы же не собирались запоминать моего имени, так почему называете меня этим дурацким прозвищем? Вам не стыдно копаться в чужих мозгах и вытаскивать оттуда не самое приятное?

— Мне — нет, Стасик, — Джон накрыл рукой свой выдающийся пах и снова пошкрябал пальцами. — Не желаешь доставить мне радость, рыжуля?

— Да пошёл ты в задницу, Джон!

— Будет исполнено, моя госпожа! — мгновенно отозвался блондин и подорвался с дивана уже без трусов. ОГО!

— Я готов, моя госпожа.

Ох! Вот это тибидох! Ну, спасибо, что предупредил, а то как бы я догадалась…

Да его готовность, как шлагбаум, протянулась от дивана до ёлки и перекрыла мне путь к отступлению. Даже мой кот, подглядывающий за нами из коридора, застыл в немом изумлении. То ли его от ужаса парализовало, то ли, будучи кастрированным, он прифигел от зависти.

— Слушай, ты, как тебя там, — с перепугу я начисто забыла как нарекла этого придурка, — я этого не заказывала, это беспредел!

— Приказ моей госпожи — закон для меня, — потусторонним голосом произносит блондин, но его глаза смеются.