— Акэлш.

Южное наречие гвельского — это я поняла сразу, хуже другое — я его не учила. Наша группа была поделена по интересам, и я в качестве третьего языка выбрала ланас, северный диалект. Никогда об этом не жалела… до этого дня.

И не успела я в полной мере вкусить горький плод запоздалого раскаяния, как мы вновь остались совершенно одни — я, упавший стул и исполненный холодной ярости последний представитель династии оттон Грэйд. Именно он и произнес:

— Леди Уоторби, я приношу свои извинения за утренний инцидент.

Он шагнул к стулу, поднял его, расположил близ стола и жестом предложил мне сесть. Демонстративно сложила руки на груди.

— Леди Уоторби, — судя по всему, выдержкой герцог не отличался, — я приму к сведению ваши требования, однако сейчас давайте просто приступим к трапезе.

Продолжаю молча стоять.

Резко выдохнув, герцог сжал спинку стула так, что тот затрещал, и отчаянно сдерживаясь, вопросил:

— Что еще не так?

Странный вопрос. Он не выполнил ни единого моего требования, он полностью проигнорировал все сказанное, вернувшись к тому, с чего начали, и не желая идти даже на малейшие уступки! Как минимум за столом мог бы присутствовать лакей, все не так страшно.

— Леди Уоторби, сядьте, — мрачно приказал оттон Грэйд.

— Я вас боюсь, — слова вырвались сами.

На секунду вновь показалось, что он кого-то убьет, но нет, сдерживаясь из последних сил, оттон Грэйд произнес:

— Могу я узнать, чем был вызван ваш безотчетный ужас?!

Пожав плечами, я поправила складки на юбке, скромно опустила взгляд и, любуясь кончиками фиолетовых туфель, мило ответила:

— Несовместимостью статуса вашей супруги, собственно, с жизнью.

В следующее мгновение молчаливый участник происходящих событий с треском скончался. Испуганно перевела взгляд с бывшего тяжелого дубового стула, а ныне обломков, на герцога Грэйда, эти самые обломки с ругательством швырнувшего на пол. Лорд закрыл глаза, постоял немного, видимо, пытаясь вернуть самообладание, и, извинившись, покинул беседку.

Однако радовалась я зря — вернулся он почти мгновенно, неся другой стул. Именно на него мне и было предложено сесть, причем жестом. И отказаться представлялось сродни самоубийству.

Подойдя, осторожно присела, лорд придвинул стул и занял свое место. В абсолютном молчании мне передали салфетку, и едва я расстелила ее на коленях, герцог задал нетривиальный вопрос:

— Вина?

— Леди не пьют, — холодно отрезала я.

Герцог молча наполнил свой бокал доверху. Залпом осушил до дна. Снова налил. Заметил мой взгляд и пить передумал.

— Салат? — был задан очередной вопрос.

Демонстративно огляделась, недвусмысленно намекая, что прислуживать за столом полагается совсем не герцогу. И услышала ледяное:

— В моем доме не прислуживают тем, кто способен обслужить себя самостоятельно! Салат?

Неожиданно поймала себя на мысли, что мне нравится правило, установленное герцогом. Это гораздо проще, приятнее и быстрее, нежели ожидание действий со стороны лакея. Однако лорду Грэйду следовало бы понять, что его собственное правило налагало на меня определенные… да что там налагало, открывало новые горизонты.

— Благодарю, — вежливо ответила я, но едва его светлость потянулся к блюду, добавила: — Однако я способна обслужить себя самостоятельно.

И поднявшись, совершенно спокойно набрала и салат, и паштет, и отварные овощи, избегая разве что странных красных гадов под не менее непонятным мне соусом из фруктов. Обслуживать себя было не впервой — в лицее придерживались строгих правил, так что даже стирка мне была вполне по силам, — а потому, наполнив блюдо, я вновь села на место и приступила к обеду.

Некоторое время герцог молча смотрел на то, как я ем. Затем, наполнив собственное блюдо, также приступил к трапезе. Через несколько минут я встала, наполнила свой бокал водой, вновь присела на стул. Герцог, проследив взглядом за моими действиями, налил себе вина. Несомненно, было бы благоразумнее промолчать, но:

— А матушка Иоланта всегда говорила, что мужчинам в возрасте алкоголь вреден.

Уже делающий глоток герцог поперхнулся, отставил бокал и принялся молча есть. Ел он быстро, с какой-то ожесточенной злостью, и мясо резал яростными четкими движениями. А после отложил свою тарелку с остатками мясного соуса, взял другую, насыпал себе красных морских гадов, полил их каким-то полупрозрачным желтоватым странным соусом, схватил зеленый фрукт с блюда, разрезал, полил все еще и этим соком. Вытер руки, исключительно чтобы этими же руками и приступить к разламыванию членистоногих.

— Так, кажется, я уже сыта, — потрясенно пробормотала, начисто лишившись аппетита от этого зрелища.

Лорд оттон Грэйд перевел недоуменный взгляд с меня на свое блюдо и задал вопрос:

— Вы никогда не пробовали креветок?

Я не ответила, складывая вилку и нож на правой стороне блюда, что означало конец трапезы. Однако герцога мой недвусмысленный намек не впечатлил, и он, разломав несчастное, брызнувшее соком животное на части, извлек белое мясо, обмакнул его в скопившийся на дне блюда соус, затем полил соком зеленого фрукта и, держа все это в пальцах, протянул мне, со словами:

— Попробуйте, уверен, вам понравится.

Окончательно шокированная, я посмотрела на белое мясо морского гада, пальцы герцога, с чистыми, коротко остриженными ногтями, руку, и в конце концов на самого лорда Грэйда, который все также протягивал мне явно блюдо местной кухни с искренней уверенностью, что я буду есть это столь вопиюще неприличным образом!

— Ну же, леди Уоторби, — поторопил он.

Молча переложила салфетку с колен на стол, так же молча встала и, окинув удивленного моим поступком герцога, заметила тоном, применяемым нашими наставницами:

— Вам следует последить за своими манерами, лорд оттон Грэйд.

Выражение его лица вновь стало каменным. Я же, выйдя из-за стола, изобразила реверанс и добавила:

— И, раз уж нет десерта, прошу меня извинить, я вас оставлю.

Гордо распрямив спину и сложив руки за спиной, как примерная воспитанница, я покинула беседку. Меня хватило на шесть шагов, после чего одно очень нехорошее и неистребимое во мне чувство заставило остановиться. «Креветки». Я вдруг вспомнила, что это блюдо часто подают в императорском дворце как одно из вкуснейших морских лакомств. Нет, выглядело все ужасно, но само название я уже слышала и сейчас…

— Леди Уоторби? — прозвучал голос несомненно заметившего мою остановку герцога.

«Ариэлла, любопытство тебя погубит».

— Ладно, — крутанувшись на каблуках, я развернулась к столу, — так уж и быть, я это попробую. Но не с ваших рук.