– Паша, ты чего завёлся? В моих вопросах нет никакого подтекста. Мы оба знаем, что в наших чувствах нет большой и светлой любви, но симпатизируем друг другу, нам хорошо вдвоём, и нужно хотя бы быть порядочными в отношении друг друга. Я не права? Может мне уйти?

– А кто тебе это позволит сделать, мышь белая? Ты кого из себя возомнила? Принцессу с королевством или Мисс Мира? Да, ты умная, чертовски привлекательная, но на этом твои достоинства заканчиваются. Слышишь меня? – Павел наклонился над ней, и Вика заметила нехороший блеск в его глазах. – Таких, как ты, семьдесят процентов из ста, если не больше, – глаза его стали «злыми», готовые метать молнии. – Ты неблагодарная дура, посредственность, на которую я обратил внимание.

– А кого ты представляешь собой? Кто тебе дал право так со мной разговаривать? – Вика не была напугана, она была сердита. – С такими заявлениями, говорить о походе в загс не просто смешно, а глупо. Я похожа на идиотку, которая себе это позволит? Ты сам себя слышишь? У тебя с головой всё в порядке, чтобы делать подобные заявления?

– Значит, я, по-твоему, псих?

– Без всякого сомнения! Если я мышь белая, а не принцесса с королевством, оставь меня в покое и найди ту, которая полностью соответствует твоим запросам, – снимая с пальца кольцо, спокойно сказала она. – Я тебе в подруги не навязывалась, и выслушивать подобное не собираюсь, – Вика протянула руку и положила кольцо на столик, собираясь подняться с дивана.

– Какая ты смелая. Оставлю, но для начала проучу, чтобы знала с кем говорить и как говорить, идиотка, – он схватил её за грудки так, что несколько пуговиц от блузки были оторваны, приподнял с дивана и ударил. Вика упала на пол и потеряла сознание. Павел пинал её, не замечая того куда бьёт, и того, что Вика на удары не реагирует. Заметив нижнее бельё, которое открыла взору распахнутая блузка, пришёл в возбуждение. Сломав молнию, стянул с неё брюки, и теперь был похож на маньяка, терзающего свою жертву. Только достигнув оргазма, пришёл в себя. С неподдельным ужасом он смотрел на лицо и тело Виктории, плохо соображая, как это могло произойти. Осторожно приподняв ей голову, обнаружил под ней кровь. Ему показалось, что пульса нет, и Вика не дышит. Присев на диван, он повторял одно и то же: «Ты сама во всём виновата». Его охватила паника. Павел, забыв о белье, стал натягивать на неё брюки дрожащими руками, а полы блузки завязал узлом. Перекинув Вику через плечо, взял вторые ключи от машины и спустился вниз. Положив её на заднее сидение, минуту постоял, вернулся в квартиру, где оставались её вещи. Бельё он засунул в сумку Виктории, а туфли в пакет, взятый на кухне. Бросив сумку и пакет в салон, он отъехал от дома, даже не подумав о том, что над входом в подъезд есть камера. У него не было конкретного плана. Всё, чего он хотел сейчас, это увезти Викторию подальше от дома. Павлу не повезло. Всего через десять минут езды, он не остановился на требование инспектора ГАИ. Началась «погоня», которая закончилась уже через пять минут. От Павла пахло алкоголем, а при осмотре авто обнаружили Викторию без сознания и в сомнительном виде. Наряд милиции прибыл раньше машины скорой помощи. «Она жива? Везите её в хорошую больницу», – сказал врачу Павел, молчавший всё это время. Вика пришла в себя в машине скорой, по дороге в больницу и попросила позвонить отцу, сообщить, куда её везут. Ещё в приёмном покое с неё сняли показания.

– Кто это с вами сделал? – спросил мужчина в штатском, но предъявив удостоверение, которое Вика и не рассмотрела.

– Павел Лесников. Это было в его квартире, – тихо ответила Вика и назвала адрес. – Видимо от большой и светлой любви, – она прикрыла веки и тихо заплакала от обиды и унижения, но истерики не было. Ещё никто и никогда не поднимал на неё руку.

– Девушку не просто избили, её изнасиловали, – добавил врач. – Вы посмотрите на неё и на её одежду – откинув простыню, добавил он. – Таких уродов нужно душить на месте. Дождитесь экспертного заключения, а мы продолжим обследование.

Сергей Павлович Петровский приехал в больницу вместе с женой, привезя дочери одежду и предметы гигиены. После осмотра специалистами, ей разрешили принять душ, проводив в платную палату.

– Как её дела, доктор? Я её отец и, некоторым образом, ваш коллега.

– Физическая боль пройдёт, а вот психологически, она может долго страдать. Она знает обидчика?

– Этот урод сделал ей предложение две недели назад.

– Возможно, она оправится раньше. Вика девушка хрупкая, а били её, скорее всего, ногами. Повреждения внутренних органов нет, а ушибы исключить нельзя. Череп цел, но «приложилась» она головой основательно – сильное сотрясение. Поэтому она не приходила в сознание достаточно долгое время. Раньше десяти дней я не рискну давать окончательного прогноза. Посмотрим, что будет завтра, через день, два. Оплатите пока недельное пребывание, а дальше посмотрим. При ней была сумка с документами. Мы всё оформили. Сейчас ей сделают обезболивающий и успокоительный укол. Ей нужно отдохнуть и физически, и душевно. Пусть спит.

Уложив дочь в постель, Татьяна Ивановна дождалась, пока она уснёт, не переставая украдкой плакать.

– Таня, поезжай домой, успокойся и отдохни. Вика сильная, она справится, и мы должны держаться. Серьёзных повреждений нет – это уже неплохо. Я какой никакой врач, утром сюда пожалует милиция, адвокат и ещё чёрт знает кто. После обхода я заеду в банк, всё оплачу и буду ждать тебя здесь. Перенесу все приёмы на послеобеденное время. Я на связи, а Вика проспит до утра. Ей нужен сон. Приготовь на завтрак что-нибудь вкусное, – говорил он, обнимая жену, провожая на выход. – Не реви. Всё будет хорошо.

Виктория проснулась, когда солнце только встало из-за горизонта, и увидела сидящего в кресле отца, который спал. Голова и туловище болели даже при полном покое. «Докатилась! Сиделка, платная палата и глупая голова на плечах – это то, что мы имеем. Олег предупреждал, а я не поверила. Что же вызвало причину такой агрессии? А что могло быть дальше? – думала она, закрывая глаза и вспоминая вчерашний день.

– Вика, к тебе следователь пришёл. Он должен с тобой поговорить, – тронул её за руку отец.

– Пусть войдёт, если должен. Ты тоже останься.

– Виктория Сергеевна, мы можем поговорить или перенесём дачу показаний? Вид у вас