Томми коротко улыбнулась.

По спине побежали мурашки от удовольствия при виде Джонатана Редмонда. Его рост, манера держать себя, подогнанный по фигуре сюртук – от него невозможно было отвести глаз. Так же увлекательно было бы наблюдать за диким животным, обходившим свои владения. И Томми беззастенчиво рассматривала его, потому что для этого имелась еще одна причина: Редмонд занял место у перил прямо у кромки дорожки в каких-то десяти футах от герцога.

Томми заподозрила, что он искусно и расчетливо занял позицию: отсюда можно завязать разговор с герцогом, который не может не признать, что помнит его.

И вот именно этот разговор Томми очень хотелось услышать.

Она заскользила через толпу и уже обошла тележку торговца, когда услышала возмущенный шум.

Круглый, как бочка, торговец схватил за руку тощего мальчишку и, повалив на землю, начал трясти его, пока у того из кулака не выпало украденное яблоко.

Но мерзавец продолжал трясти ребенка. Как будто он собирался вытрясти из этого голодного худого тельца все воровские порывы.

Томми кинулась к ним, но тут же резко остановилась.

Ее уже кто-то опередил.

– Почему бы вам не отпустить его?

Джонатан говорил вежливо, чуть ли не ласково, но голос прозвучал так, что у нее волосы встали дыбом на затылке. Она затаила дыхание. Ей стало интересно, ощутил ли лоточник серьезную угрозу в свой адрес.

– Это ведь мелкий воришка! – Торговец еще раз встряхнул свою жертву. Мальчишка только пискнул, и его глаза завращались, как стеклянные шарики.

– Правильно, однако он выронил яблоко, так что его можно больше не трясти. Прекратите немедленно. – Теперь голос Джонатана не предвещал ничего хорошего.

Болтавшийся в руках лоточника ребенок всхлипнул. Торговец упрямо выставил нижнюю губу. И еще раз тряхнул его.

Никто ахнуть не успел, как Джонатан сделал выпад вперед и, схватив лоточника за руку, резко вывернул ее.

От неожиданности и боли мужчина взвизгнул и выпустил мальчишку. Тот бросился прочь сквозь толпу, как маленький паучок.

Торговец в ярости тут же развернулся к Джонатану и резко ударил в ответ.

Томми тихо вскрикнула, когда Джонатан уклонился. Впрочем, недостаточно быстро. Его голова мотнулась, пропустив удар, который пришелся вскользь.

Он легко восстановил равновесие. Тяжело дыша, мужчины уставились друг на друга.

Затем Джонатан нагнулся, поднял яблоко и протянул его торговцу. Молча. Но весьма выразительно.

Томми застыла на месте. Представить только – Джонатан Редмонд из всех людей оказался единственным, кто пришел на помощь уличному мальчишке.

Просто обворожительно!

И потенциально полезно.

Джонатан повернулся, чтобы вернуться на место. И тут стало понятно, что забег закончился, а герцог со своим окружением уже удалился.

– Проклятье! Вот дьявол! – сказал он с чувством.

Томми тут же оказалась рядом, протягивая ему носовой платок.

– По-моему, у вас кровь. – Она ткнула себе пальцем в уголок рта.

Джонатан взял у нее платок, судя по всему, ничуть не удивившись ее появлению.

– Когда же я, наконец, запомню, что самаритянам не платят? – Он остановился и внимательно посмотрел на Томми. В глазах у него плясали чертики. – Вы только посмотрите на себя, мисс де Баллестерос. Во всем… – Он оглядел шляпку на ней, которая скрывала ее лицо, огромную коричневую шаль и заметно развеселился. – Во всем коричневом. Любой другой предположил бы, что вам не хочется, чтобы вас узнали.

Закончил он весьма сухо.

Томми еще раз со значением коснулась уголка своего рта.

– Это было героически – вступиться за мальчика.

Джонатан пожал плечами.

– Или глупо. Выбирайте любое определение. Тот человек был раза в три больше мальчугана. – Он приложил носовой платок к уголку рта, отнял и осмотрел ткань.

– Всего-то капля крови или две. Наверное, оцарапал губу. Вот и отлично! В любом случае, спасибо. Моя сестра постоянно снабжает меня вышитыми носовыми платками, но я отдал свой…

Томми понравилось, как он, слегка усмехнувшись, сказал «моя сестра» – любяще, покровительственно, терпеливо.

Немного рассеянно он большим пальцем погладил то место в уголке платка, где должны были быть вышиты инициалы.

Джонатан не то чтобы замер. Для этого он был слишком осторожен. Но он вдруг замолчал.

Вместо ее инициалов большой палец Джонатана наткнулся на дырочки, оставшиеся в ткани после того, как здесь спороли инициалы, принадлежавшие кому-то другому.

Наконец он поднял на нее взгляд. Его лицо было бесстрастно, но в глазах промелькнуло любопытство.

Томми купила этот носовой платок у некоей миссис Бендиткросс в Сент-Жиле несколько лет назад. В совсем другие времена. Миссис Бендиткросс вела оживленную торговлю ворованными изделиями из тканей. По пенни за носовой платок. Карманники снабжали ее этим товаром. Она спарывала с платков инициалы и перепродавала их.

Судя по всему, Джонатану все стало понятно.

– Вы что-нибудь поставили на заезд? – спросила Томми спокойно и быстро. Но сердце у нее забилось еще быстрее. Черт бы побрал его, такого наблюдательного!

– Я поставил на то, что смогу поговорить с герцогом. И проиграл, – ответил он, погруженный в свои мысли. Потом так же задумчиво посмотрел на нее. – Почему вы шпионите за ним?

– Неправда, – автоматически сорвалось у Томми с языка. И ей тут же стало понятно, что прозвучало это совсем по-детски.

Джонатан вздохнул.

– Шпионите. Я заметил, как вы жадно разглядывали его из-под полей. Я физически ощутил, как вы ловите каждое его движение.

– Совсем нет.

– О, ради бога! Признайтесь, мисс де Баллестерос. – Он улыбнулся какой-то дьявольской улыбкой. – По крайней мере, на этот раз у вас нет с собой оружия.

Невозможно было не улыбнуться ему в ответ. Какой дерзкий!

– Вполне возможно, но ведь и вы не подкрались со спины на этот раз.

– Да сегодня и окружение другое, не правда ли? Я обернулся и смотрю: вы стоите у меня за спиной возле тележки торговца. Словно вам было заранее известно, где я окажусь. Я полагаю, что увидел вас, потому что рассчитывал встретить вас здесь.

Еще одно чрезвычайно смелое заявление.

Последовала короткая, полная двусмысленности и взаимного интереса пауза. Возникло ощущение, что, возможно, каждый из них приложил определенные усилия, чтобы встретиться в толпе. Словно каждый знал о присутствии другого в окружавшей их толчее.

Каждый принял для этого свои меры – двое красивых, уверенных в себе людей! – и ни один из них не высказал другому своих мыслей на этот счет.