день Акулине по несколько минут разминала мне физиономию — довольно приятный массаж, после которого я неуловимо менялся. День ото дня изменения заходили все дальше, и, в конце концов сходство со мной прежним стало походить на случайное. Самое забавное, обитатели дома Ортесов даже не поняли, что я поменял физиономию — так медленно и незаметно проходили изменения. Тем не менее, тот, кто не видел меня в течение этого месяца, вряд ли смог бы узнать. Я был очень доволен, в отличие от кузины, которая с каждым сеансом становилась все более озадаченной и удивленной, а под конец стала откровенно злиться.

— Мне впервые удается так радикально поменять кому-то внешность, — призналась девочка, когда я спросил о причинах плохого настроения. — И я бы только порадовалась, что мои способности так быстро развиваются, вот только я собиралась сделать совсем другое! Каждый раз мне кажется, что я все делаю правильно, а потом вижу, что результат совершенно не такой, как я планировала. Совсем не понимаю, что со мной!

Я о причинах такой неудачи догадался сразу, но объяснять, конечно, не стал. Дело в том, что из зеркала на меня смотрело лицо прежнего меня, каким я был до попадания в тело Диего Ортеса. Сам удивился, когда начал замечать такие изменения, и еще гадал, почему Акулине выбрала для меня именно такую внешность. Лицо не точно такое же, осталось в нем что-то и от Диего, да и выражения такого я у себя в той жизни не видел, но факт остается фактом. Каким-то образом ко мне вернулась прежняя физиономия. Это обстоятельство меня не обрадовало, но и не разочаровало. Откровенно говоря, было наплевать, просто любопытная особенность. Гораздо больше радовало то, что сестре все же удалось немного разгладить шрамы на спине, а то, действительно, выглядело очень страшно и даже немного ограничивало движения. А вот Акулине еще долго переживала.

Подготовка к приему началась для меня неожиданно — с портного. Меня позвали в приемную — специальное помещение, куда допускались всевозможные неродовитые служащие, которые не являются слугами рода. Там уже ждал серьезный усатый дяденька с двумя помощниками, которые принялись деловито меня обмерять, и домина Аккелия, которой было поручено руководить моим преображением. Попутно пытались выяснить мои предпочтения, но мне на костюм было откровенно плевать, так что я полностью положился на мнение тети. Такой ответ не понравился ни портному ни домине Аккелии, но поделать они ничего не могли, так что пришлось смириться. Остальные приготовления прошли мимо меня, правда не заметить их было невозможно — возникло ощущение, что в поместье стало вдвое больше народу, чем было прежде. Слуги сновали туда-сюда, украшали, переставляли мебель, чистили, готовили, и вообще занимались какими-то не совсем понятными для меня делами. Во дворе разложили скамьи с мягкими подушечками, перед ними установили низкие столики — здесь сохранилась римская традиция пировать лежа. Правда, только в особо торжественных случаях — раньше мне такого наблюдать не приходилось.

В день приема я был чисто выбрит, пострижен и наряден как кукольный Кен. Домина Аккелия постаралась на славу. Темно-коричневый бархатный фрак с серебряными пуговицами, светло-коричневые штаны из того же материала, белый шелковый бант на шее, и шелковый жилет — костюм выглядел очень богато и стильно. Наряд мне шел изумительно, но только до тех пор, пока я не двигался. Стоило пошевелиться, и для всех становилось очевидно — я в такой одежде первый раз. На самом деле не первый, портной постарался и доставил одежду заранее, а домина Аккелия оценив мою неловкость заставила ходить в этом кошмаре все три дня до приема. Точнее, в подобном — костюмов было аж десять штук, отличавшихся мелкими деталями. Не помогло, хотя я искренне старался привыкнуть. В конце концов на меня махнули рукой, и только всучили трость с серебряной бульдожьей головой в навершии, чтобы хоть так объяснить мою неловкость. Вообще я уже две декады как отказался от подпорки при ходьбе, но тут даже обрадовался. Будет, чем занять руки, ну и хоть какое-то оружие в руках. Брать на прием револьвер я даже не попытался: в такой обтягивающей одежде даже нож не спрячешь. При этом я прекрасно понимал, что мое главное оружие — мой дар, но ничего не мог с собой поделать. Наличие револьвера запазухой очень придает уверенности.

— Прости, но ты выглядишь, как плохой актер, который играет аристократа, — сокрушенно покачала головой Акулине, впервые меня увидев. — Что очень странно, потому что в повседневном костюме эквит в тебе виден за лигу.

— Ну прости, мне не доводилось раньше носить эту пыточную снасть, — огрызнулся я, поправляя бант.

— Ты просто трусишь перед приемом, — припечатала девчонка. — Мне в первый раз тоже было не по себе. Но ты не переживай, я буду рядом!

Отлично успокоила, защитница. Окончательно добила меня Кера:

— Выглядишь как бродячий пес в дорогом ошейнике.

Богиня в своем темно-синем платье с квадратным вырезом смотрелась сногсшибательно. Ее даже турнюр[5] не испортил, вот уж что сродни божественному чуду. Что самое удивительное, остальные дамы тоже не смотрелись нелепо с этим модным аксессуаром.

В общем, я был взвинчен и раздражен. Время тянулось медленно и мучительно и вот, наконец, пробило пять пополудни и потянулись первые гости. До официальной части я не особенно показывался на глаза — представление нового члена семьи должно было стать в некотором роде сюрпризом. Хотя слухи, конечно, ползли, и каждый новоприбывший внимательно вглядывался в лица остальных гостей и обитателей поместья, надеясь угадать новичка.

Акулине досталась задача пасти и охранять меня. «Присмотришь за этой стрекозой, хорошо? Слишком много важных гостей, а за ней глаз да глаз нужен», — попросил меня дядя, но ни меня, ни, тем более, кузину, его деликатность не обманула. Если кто и нуждался в присмотре, так это я. И сестра со своей задачей справлялась мастерски. Ловко уводила от особенно глазастых гостей, технично воровала с подносов официантов самые лакомые кусочки, лаконично и точно давала характеристики каждому из попадавшихся на глаза гостей.

— Видишь вон того бородатого лысого дядьку в тоге? Да-да, тот, который безуспешно пытается задрапировать в ней свое необъятное брюхо. Смешной, правда? Это доминус Криспас Силван, патриарх семьи Силван. Между прочим, дружественная нам семья, да и самого дядю Криспаса я очень люблю. Он мне в детстве позволял на его пузе прыгать. Сейчас не разрешает почему-то, — печально вздыхает Акулине, и я понимаю, что она все равно пытается. Регулярно. — Он владелец оружейных заводов, поставляющих легионам винтовки. Будешь куролесить — его не трогай. И вообще лучше подружись с ним.

— А вон ту строгую даму с крючковатым носом видишь? Повезло, что у нее муж