– Ничего, ничего – всё будет хорошо! – осмотрев Элеонору Арсентьевну, Алексей Сергеевич ввёл лекарство.

– Давление, наверное, подскочило, – словно, рассуждая вслух, сказала Марина Ивановна.

– Да, нет! Старая «знакомая» даёт о себе знать, – Алексей Сергеевич намекнул на прогрессирующую болезнь.

Элеонора Арсентьевна открыла глаза и остановила взгляд на незнакомце, внимательно его рассматривая.

– Должно быть ваш сын? – тихо спросила Элеонора Арсентьевна.

– Мой Василёк, – Марина Ивановна обрадовалась, что Элеонора Арсентьевна пришла в себя.

– Вы простите меня, напугала вас. Всё в порядке, сейчас отпустит, – Леша ступай, спасибо тебе!

– Хорошо, чуть попозже зайду, – согласился Алексей Сергеевич.

– Я тоже выйду! – предложил Василий, – вам нужен покой.

– Нет, нет! – словно отдавая приказ, сказала Элеонора Арсентьевна, – вашей маме радостно, и мне приятно послушать. К нам ведь гостей не дождаться.

– Хороший гость, вон как вас напугал! – пошутил, оправдываясь Василий.

– Ну, что вы! Я не из робкого десятка! Меня так просто не напугать, – улыбнулась Элеонора Арсентьевна, – переутомилась. А ведь ваша мама меня предупреждала. Да, я и сама знала, что не к добру такое веселье на меня сегодня свалилось. Ну, теперь я в полном порядке. Будем чай пить с вашими конфетами? – сменив тему, Элеонора Арсентьевна захотела встать, чтобы включить чайник.

– Нет, прошу вас, мама и тебя, не беспокойтесь, я сам заварю чай! Только выйду на минуту,– включив чайник, Василий вышел из палаты.

– Вредная старуха! В такой радостный день всё внимание на себя отвлекла.

– Аля, ну о чём вы говорите! Даже не шутите так! Вы так побледнели, словно, приведение увидели! Благо, всё позади!

– За вами приехал?

– Да, – как будто смущаясь, ответила Марина Ивановна, – только вот, Алексей Сергеевич рекомендует ещё побыть дней десять, последний курс терапии нужно закончить.

– Вот и хорошо, мне веселее будет.

– А вот и я! Прошу прощения, дамы! Кажется, вскипел. Пора чай пить. Не вставайте, я вам подам, – предложил Василий, – заметив, что Элеонора Арсентьевна собралась встать.

– Ничего, не переживайте, я в состоянии подойти к столу. Ваша мама сказала, что вы были в теплых странах, как там? – спросила Элеонора Арсентьевна, пододвигая чашку чая к себе.

– Очень тепло, даже жарко. Жалко, что мама не смогла приехать, но, думаю, перенести такую жару взрослым людям не просто.

– Нет, нет! Какой с меня путешественник, – отмахнулась Марина Ивановна.

– Мама сказала, что вы любезно согласились её принять к себе, – улыбнулся Василий, заметив, что Элеонора Арсентьевна пристально рассматривает его.

– Общение с вашей мамой мне в радость была, – Элеонора Арсентьевна отвела взгляд, словно, пойманный воришка.

– Я бы хотела к вам приезжать, Элеонора Арсентьевна? – спросила разрешения Марина Ивановна.

– Не нужно меня жалеть, – сказала Элеонора Арсентьевна, снова рассматривая гостя.

– Разве это из жалости? Мне очень приятно наше знакомство! Думаю, если вы к нам соберетесь, когда-нибудь, мы будем только рады!

– Ну, разумеется! – поддержал Василий.

– Не будем загадывать! – покорно произнесла Элеонора Арсентьевна, сделав глоток ароматного зелёного чаю.

В следующие дни Элеонора Арсентьевна сильно переменилась в настроении. Порой пребывала в таком расположении духа, словно это была не престарелая женщина, а молодая гимназистка. Её остроумные шутки и весёлые истории никого не оставляли равнодушными в такие моменты. И, буквально, через час, такое настроение могло смениться на состояние полной невыносимости. Шутки сменялись едкими подколками и несдержанными замечаниями, от которых добродушному персоналу хотелось толи взвыть, толи заплакать. И только Марина Ивановна не попадала под удар этого несносного настроения.

Марина Ивановна чувствовала себя неловко и в тоже время виноватой. Ей казалось, что за это время Элеонора Арсентьевна успела к ней привыкнуть и ощущает себя брошенной. Отчасти это было правдой. Элеонора Арсентьевна отрицала эти предположения, и пыталась успокоить волнения Марины Ивановны на этот счёт. Тем не менее, по персоналу поползли предположения иного характера.

В день отъезда Марины Ивановны, Элеонора Арсентьевна проснулась рано, если вообще можно сказать, что она спала. Из приоткрытой форточки доносились лесные звуки – песенка сверчка, успокаивающая воспалённые нервы, трель сонной птички, пытавшейся снова погрузить в сон и скрип сухого дерева, перечеркивающий старания сверчка. Воробьинная свора, затеяв драку из-за черствого сухарика, окончательно пробудили старушку.

– Уже не спите? – не выдержала Элеонора Арсентьевна, намеренно будя Марину Ивановну.

– Да, уже пора вставать, – отходя ото сна, Марина Ивановна улыбнулась уловке приятельницы, – который час?

– О! – удивилась Элеонора Арсентьевна, – так время то – восьмой час, только шесть было. Видать, задремала-таки.

– Тук – тук, – Дарья приоткрыла двери, – пора лекарство принимать.

– Заходи Даша! Не сплю, и Марине Ивановне не даю. Дома выспится, правда!?

– Сегодня можно и пораньше! – улыбнулась Даша, – но и у вас хорошие новости! 99 % процентов совместимости – просто удивительно, спасибо Василию Петровичу – согласился! – протараторила Дарья, не дав успеть опомниться старушкам.

– Дашка! – чуть не закричала Элеонора Арсентьевна, – придержи язык! Ну, девка–дура! Кто же тебя просит!? – негодовала Элеонора Арсентьевна.

– Что такое? – спросила Марина Ивановна, не понимая, что происходит.

– Да, анализы Василия Петровича полностью подошли!

– Да ты замолчишь или нет! – Крикнула Элеонора Арсентьевна, – иди прочь!

– Разве это секрет? – попыталась оправдаться Даша.

– Уйди! Тебе говорят! – разозлилась Элеонора Арсентьевна.

Поняв, что снова болтнула лишнего, Даша выскочила из палаты за Алексеем Сергеевичем.

–Доброго утра! – спокойным голосом пожелал Алексей Сергеевич, войдя в палату, словно стоял за дверью.

– Доброе утро! – ответила Марина Ивановна.

– Не стоит так реагировать, Элеонора Арсентьевна! Просто все очень рады этому событию! Мы долго ждали этого, – убедительно спокойным тоном продолжал Алексей Сергеевич.

– Алексей Сергеевич, что происходит? Это как-то связано с Васей? – спросила взволнованным голосом Марина Ивановна.

– Кому-то язык надо укоротить! – буркнула в сердцах Элеонора Арсентьевна, всё еще пытаясь скрыть происходящее.

– Ничего не происходит, всё в порядке! Ну, раз эта информация стала известной вам, я, думаю, Василий Петрович не будет против разглашения этой, в кавычках, тайны. Дело в том, что, когда Элеоноре Арсентьевне стало плохо, в присутствии Василя Петровича, ваш сын, Марина Ивановна, не остался равнодушным в этой ситуации, и…,

– Марина Ивановна, – стоит ли говорит об этом!? – вмешалась Элеонора Арсентьевна, – Алексей, не нужно!

– Элеонора Арсентьевна, я вас прошу! – тон Марины Ивановны был таким убедительным, что Элеонора Арсентьевна решила отступить, пожалуй, первый раз в жизни.

– Так вот, – продолжил Алексей Сергеевич, – когда у Элеоноры Арсентьевны случился приступ, Василий Петрович не остался равнодушным, он ко мне заходил, интересовался состоянием здоровья. Беседуя, выяснилось, что у Василия Петровича та же группа крови, что и Элеоноры Арсентьевны, и он тут же, не думая, предложил себя в качестве донора. Результаты показали очень высокую совместимость. Но, теперь в другом стала проблема!

– В чём же? – спросила Марина Ивановна.

– Теперь