Тирану уже хотел было сложить подзорную трубу, когда заметил движение на востоке в лагере. Низко пригибаясь к земле, по сухому руслу реки перебегали фигуры. На них были береты друснийцев. Князь настроил подзорную трубу. Она показала ему ожесточенные бородатые лица. Мужчин с длинными луками и большими мечами, уже совершенно вышедшими из моды. Люди-тени боярина Алексея. Откуда они взялись? Они давным-давно должны были быть в Гаспале, чтобы грузиться на корабли. И откуда Алексей узнал, что произойдет?

Тирану сглотнул. Снова обвел взглядом лагерь. Русло реки, под прикрытием которого продвигались вперед люди-тени, не просматривалось с земляных валов. Там осталось совсем мало воинов. Все стянулись к бреши на валу или преследовали последних из выживших.

В глаза эльфу бросился мужчина с белым плюмажем на шлеме. На нем был широкий набрюшник офицера. Его лицо было скрыто под нащечниками и далеко выдающимся козырьком. Он приказал перезарядить костоломы. Вероятно, он собирался приказать оттащить орудия к воротам, чтобы закончить бой с кентаврами.

Густая черная туча дыма поднималась из ямы-ловушки под одной из разорванных палаток. Желто-зеленые языки пламени взметались высоко к небу. На миг Тирану показалось, что он слышит крики. Орден Древа Праха не знал пощады.

Тирану сложил трубу. Он увидел достаточно. Люди-тени могут решить исход сражения в свою пользу. Интересно, тот полководец внизу уже разыграл свои козырные карты? Или в палатках еще есть войска?

Если тяжелое поражение там, внизу, обернется победой, то не избежать последствий того, что он удержал Жнецов от боя. Из разумного полководца он превратится в труса и врага. Выбора у эльфа не было. Он вынул саблю из ножен и поднял ее высоко над головой.

— Следуйте за мной!

Длинная колонна одетых в черное эльфийских всадников пришла в движение и понеслась из-под защиты деревьев вниз, в долину. Тирану выругался про себя. Нужно надеяться, что полководец ордена Древа Праха не ожидал еще и нападения людей-теней.

Эльфийский князь гордо обвел взглядом своих людей. Они были лучшими воинами Альвенмарка, что бы там ни говорили об эльфийских рыцарях Олловейна. И он ненавидел, когда его вынуждали так бессмысленно вести их в бой. Любая брешь, которую пробьют в их строю люди, не будет заполнена никогда. Таким воинам, как его всадники, нужно столетие, чтобы достичь зрелости. А столетие бои в мире людей уже не продлятся.

Парень со сломанным носом вылил в яму содержимое бутыли. Он не спускал с Гисхильды своих маленьких глаз.

— Ты уже видела, как горят люди? Проходит много времени, прежде чем они умирают.

От вони лампадного масла было почти невозможно дышать. То было плохое, тягучее масло. Королева увидела, как за пикинерами поднялась в небо колонна черного дыма. Затем услышала крики.

— Сейчас ты присоединишься к этому хору, девочка.

Гисхильда пыталась сказать ему, кто она. Пощадит ли он ее?

С учетом награды, которая назначена за ее голову, — без сомнения. Она может спастись, стать пленницей. Орден Древа Праха наверняка велит отправить ее в Анисканс, к гептархам. Они попытаются шантажировать ярлов Фьордландии. Мир и обращение в веру Тьюреда за жизнь королевы. Королевы, которой не позволят больше вернуться на родину. А если ее дворяне не пойдут на переговоры? Тогда Церковь, очевидно, устроит спектакль из публичной ее казни. Смерть последней языческой королевы — такого подарка Церкви она не сделает. И избавит Люка от этого позора. Где же он сейчас, интересно? Думает ли о ней? Он обещал быть рядом и защищать ее. Внезапно горло у нее сжалось. Детские клятвы! Какими же глупыми они были. Жизнь — это не сказка.

Она подняла взгляд на Эрека. На колу, с неестественно вывернутой рукой висел ее муж, которому она всегда отказывала и который всегда был верен ей, с того самого дня, когда их объявили мужем и женой. Он честно пытался завоевать ее. А она вознаграждала его едкими насмешками и презрением. А теперь он был рядом — в самую трудную минуту. Он защитил ее ценой своей жизни, а не далекий рыцарь Люк.

Гисхильда обругала себя.

Пикинер увидел слезы в ее глазах и расценил их неверно.

— Тебе жаль? Слезы уже не помогут. — Он подул на искру в толстом фитиле, который вытащил из латунной гильзы.

Гисхильда выпятила подбородок.

— Я не боюсь. И не доставлю тебе удовольствия, крича и умоляя о пощаде.

Солдат холодно посмотрел на нее. Затем указал на своего мертвого товарища, лежащего в яме.

— Он был сыном моего брата. Я обещал присматривать за ним. Не знаю, как объясню брату, что он погиб. Что я не углядел… Зато я смогу рассказать, что языческая сучка, убившая его единственного сына, умерла жалкой смертью. Мне все равно, что ты думаешь, но я обещаю, что ты будешь визжать и умолять о пощаде, когда языки пламени примутся ласкать тебя.

Гисхильда посмотрела в его большие голубые глаза. Она ничего не скажет. Не удостоит своего палача даже взглядом. Убежит мысленно. В лучшие времена. В беззаботные дни своего детства, когда она носилась по лесам с Сильвиной или слушала прекрасную Юливее, когда та рассказывала о своих приключениях в компании джинна и Мандреда, легендарного предка королевской семьи Фьордландии.

Наверняка Мандред уже давно мертв. Юливее тоже приходилось признать, что прошли столетия с тех пор, как она видела его в последний раз. Но он продолжал жить в сердцах фьордландцев. Для них он был первым королем, хотя на самом деле только его сын Альфадас завоевал королевскую корону для их семьи. Говорили, что Мандред вернется, когда будет очень нужен Фьордландии. Гисхильда печально улыбнулась. Еще одна сказка, как и клятвы Люка о том, что он всегда будет рядом.

Если она сгорит в этой яме, от трупа останется слишком мало, чтобы ее можно было опознать. И тогда она просто окажется пропавшей без вести, как Мандред. В сагах своего народа она останется непобежденной. Может быть, похищенной таинственными союзниками. Унесенной в мир вечной весны. Ожидающей дня, когда пробьет ее час и исполнится судьба Фьордландии.

— Гори!

Солдат швырнул фитиль в яму. И вопреки желанию Гисхильда проследила за ним взглядом. Толстый фитиль упал рядом с одним из колов. Сплетенные нити были темными, словно впитали в себя кровь и масло. Маленький язычок пламени лизнул глинистую землю. Тяжело, неуверенно. Масло было плохого качества. Не так-то легко поджечь.

Пламя нерешительно поднималось вверх. Разрасталось.

Пикинер странно хрюкнул. Гисхильда подняла голову. Из груди у него торчало окровавленное острие стрелы. Он удивленно ощупывал его. Потом его толкнули вперед, и он упал на кол, в ловушку.

— Здесь, внизу! — хриплым голосом крикнула Гисхильда. — Здесь!

Пламя змеей обвивалось вокруг масляной пленки, покрывшей яму. Набирало силу. К небу поднимался черный столб дыма.

Мужчина в берете перегнулся через край ямы. Его глаза расширились.