что Наде не пришлось ни под кого подстраиваться и пытаться понравиться, кроме, разумеется, самого Павла.

Конечно, ее родители, как и большинство семейных людей, переживали за будущее дочери и надеялись на то, что выпущенная Наденькой стрела попадет в нужную цель с первого раза. Когда Надя училась в 11 классе, Ольга Аркадьевна любила пообсуждать молодых людей из окружения дочери, заодно примеряя будущих родственников к себе. Отец Нади помалкивал, но к супруге прислушивался — их юная дочь вполне могла увлечься кем-нибудь совсем скоро.

Наденька же готовилась к поступлению в вуз и не вникала в эти разговоры. Она представляла себя то Плевако, то Астаховым, и верила, что станет настоящим защитником всех угнетенных и несправедливо обвиненных. К ее желанию прилагались опыт и связи отца, а, следовательно, ясные и понятные перспективы.

Доверительные отношения в семье Нади сложились изначально. Наденька росла самодостаточной личностью и за парнями не бегала, хоть юношеских влюбленностей не избежала. Но то не состыковывалась по времени с предметами обожания, постоянно занятая учебой, то быстро разочаровывалась из-за отсутствия общих тем, не особо успевая задумываться о «проблемах личной жизни».

Николай Чарушин считал, что если уж его дочь и выйдет замуж, то исключительно взвесив все за и против, то есть по расчету. Откуда ему было знать, что в глубине души Наденьке хотелось сильных чувств и эмоций, красивой сказки и сексуального драйва, о чем, конечно, родителям не расскажешь во время семейного ужина. И когда она впервые увидела Ржевского, все ее желания вырвались наружу лавовым потоком, основательно потеснив рациональность и расчетливость.

Надя даже ни разу не поинтересовалась тем, какие женщины были у Ржевского до их встречи. Нет, ей не было плевать, просто она не хотела примерять на себя чужие образы и сравнивать себя с кем-то. Их отношения стали естественным продолжением собственной жизни — независимость проявлялась в заботе, а желание в поступках.

Ольга Аркадьевна, посвятившая жизнь семье, учила Надю, что постоянная нужда в женской поддержке и одобрении — признак мужчины слабого, и если девушка хочет всю жизнь чувствовать себя валовой лошадью, то выходить замуж нужно именно за того, кто смотрит тебе в рот и ждет похвалы… А если нет, то следовало учиться доверять и вдохновлять. Наденька внимательно слушала ее и думала о том, что без сомнений бы вышла замуж за человека, похожего на ее отца, — интеллигентного, тонкого, умного и благополучного. Возможно, именно эти качества и подтолкнули Наденьку к Павлу. А может, его удивительное обаяние. И, конечно же, улыбка…

Однако при всем этом, оказалось, что она ничего толком о нем не знала. Получается, даже Половиков знал о Ржевском больше, чем она. Кредиты?! Конечно, любой бизнес требует вложений, но… А его квартира, поездки, подарки? Ее машина, в конце концов? Нет, Наденька не была высокомерной, но все же считала, что является достаточно сильным звеном в цепочке социальных достижений, и никогда не задумывалась о том, что было бы, если бы Павел работал, к примеру, простым сантехником. Сантехником, хм… Ему пришлось бы очень постараться, чтобы попасться ей на глаза и привлечь к себе внимание.

В любом случае, как говорится: назвался груздем, полезай в кузов. До сего момента ей даже в голову не приходило, что его благополучие может быть таким шатким.

Она задумчиво посмотрела на подъезд дома, откуда в этот момент выходила соседка с первого этажа. Женщина толкала перед собой детскую коляску и разговаривала по телефону, зажав его плечом. Наденька вспомнила, что муж этой соседки в начале лета получил травму и сейчас лежал дома с затянутой в гипсовый корсет ногой. И его жена ухаживала за ним. Это был пример безоглядной веры и заботы, на который она должна была равняться. Должна, но не представляла как в сложившихся обстоятельствах.

Между Наденькой и Ржевским все было гладко, не считая, конечно, его желания поскорее поймать ее в брачные сети и наградить парочкой детишек. Она тоже была не против, просто сначала мечтала о пышной свадьбе, а потом скончался отец, и все это как-то ушло на задний план. Возможно, она сама была виновата в том, что Ржевский стал смотреть по сторонам?

Она вдруг подумала о Тураеве как о мужчине. Он не выглядел подавленным и растерянным, но Надя заметила глубокую складку меж его бровей и крепко стиснутые челюсти. Разве можно винить его в том, что он скрывает истинные чувства? Мужчины вообще довольно редко выносят эмоции на люди. Носят своего рода маски. И причины для этого у каждого свои.

Наденька передернула плечами: связаться с женщиной, у которой такой муж, — совершенно необдуманный поступок. Неужели это внезапно вспыхнувшая страсть, от которой у Ржевского напрочь снесло голову и притупилось чувство самосохранения? Надя представила явно подколотые губы, выставленную, словно на показ, грудь, и скривилась. Если это так, то получалось, что все это время она глубоко ошибалась в Ржевском.

Чего ему не хватало? Чтобы она сидела дома и готовила борщи? Вряд ли Елизавета Тураева была образцом Степфордской жены… Хотя, кто знает о том, какой домашний уклад творился в доме бетонного короля?

«Провожай мужа на работу как на войну, — учила ее мать. — А встречай будто с войны!»

— Моя работа — это тоже военные действия! — упрямо поджала губы Чарушина.

Она вдруг отчетливо поняла, что завидовала не только Ржевскому, но и всем мужчинам, которые ее окружали. Отец и Павел заботились о ней, помогали, но выглядело это так, словно Наденька была статуэткой из тончайшего фарфора, которая вдруг вздумала занять место среди крепких кеглей в боулинге. Рур тратил свое драгоценное время на ее дела, проверяя и муштруя, пока не соглашался с тем, что она готова к судебному заседанию. А ведь она была взрослой самодостаточной личностью и профессионалом! Так почему же ей нужно было оправдываться?

Истерзанная внутренними переживаниями, Чарушина посмотрела на автомобиль Ржевского. Она обошла его, заглянула в окна и попыталась даже сунуться под капот. Второй комплект ключей хранился в сейфе, и Надя решила, что ей обязательно нужно будет изучить салон на предмет оставленных там вещей и бумаг. Полицейские захотят проверить машину, раз заинтересовались личностью Павла. Поэтому ей просто необходимо было оказаться на шаг впереди.

Червячок сомнений свербел и настойчиво требовал внимания. Чарушина сжала зубы, признавая, что не сможет просто так уйти и вычеркнуть Ржевского из своей жизни. Хлопнуть дверью в этой ситуации было явно недостаточно. Она должна была сказать ему в лицо все, что думала. И не на суде, а лично. Не в