Не заметил, как вырубился сам, а когда вскинулся от очередного кошмара, где всех моих друзей расстреливают духи*, заметил, что на улице уже темно.

В комнате было слишком душно, а я почему-то одет. Стащил с себя футболку, стало посвежее. Рядом пошевелился тёплый комочек и я вспомнил, что нахожусь не дома.

— Цветок мой, — прижал Лилю к себе, а она что-то сонно забормотала и обняла меня за шею.

Горячая, обмякшая, хрупкая и покладистая Лялька в моих руках, а я, как прыщавый девственник, не знаю, что с ней делать.

В другом случае уже по третьему заходу «оформлял» бы девочку. А сейчас как-то… Не могу. Не хочу обидеть её. Боюсь причинить боль. Не физическую, конечно. В этом плане я не новичок и не имбецил какой. Душевную. Она ведь мне доверилась. Считай, сама отдалась в мои руки. А я, как оголтелый маньячина наброшусь на неё?

Но запах её, тепло тела… Невыносимая пытка. И что самое губительное для моего рассудка — она успела раздеться и теперь лежала в моих объятиях в одних трусиках и майке.

Не то чтобы я, воспользовавшись ситуацией, облапил Ляльку (разве что чуть-чуть совсем), просто трудно не заметить, когда тебя тискает во сне голенькая девушка.

Что ж, видеть я ничего не мог, но судя по ощущениям, Лялька очень даже в моём вкусе. Во всех смыслах этого слова. Её небольшие груди — идеальные. Как я люблю… Чтобы в ладони помещались. Попа маленькая, упругая. Как будто для меня эту сладкую девочку сделали. Мой Цветок.

Сам не понял, как руками под её майку полез. И даже если бы захотел, не смог бы себе запретить.

Маленькие горошины сосков тут же напряглись под моими пальцами, а Лиля беспокойно завозилась, суча ногами. Спустив бретельки майки, лизнул ложбинку между тугих сисечек и судорожно выдохнул.

— Вкусная. Какая ты вкусная, Лялька.

— Мм-м-м-м, — застонала и выгнулась в моих руках, раскинула руки в стороны, а я в тот же миг потерял последние крупицы здравого рассудка.

Находясь в полной уверенности, что Лиля не спит, нырнул пальцами под трусики, погладил нежные, уже влажные губки и чуть надавил на клитор. Лялька застонала, сжала мою руку бёдрами.

— Не надо… Я не могу, — послышался хриплый ото сна её голос и в темноте блеснули испуганные глазищи. — Пожалуйста, не делай этого.

Млять.

А мне что теперь, узлом его завязать? Да и сама уже готова.

— Ну чего ты испугалась, врушка, а? — снова поиграл с её клитором, губами накрыл вершинку груди. — Ты же хочешь… Не бойся, я не причиню боль.

Насиловать Ляльку, разумеется, не стал бы, но и отступать так быстро не улыбалось. Мне в принципе сложно отказаться от секса и если уж начал, должен продолжать.

— Причинишь. Я… У меня не было этого ещё. Я только с мужем хочу… — и одеяло на себя потянула.

Вот это да… Может мне послышалось, нет? Не бывает же в наше время такого.

Наверное, на какое-то время я превратился в истукана, что напугало Ляльку. Отпихнула меня ногами, забилась в уголок.

— Ты же обещал, что не обидишь меня.

Так, а это тут причём, блин?!

— Не обижу, конечно. Извини, — нащупал на тумбочке настольную лампу, включил. — Ты серьёзно это? Ни разу, ни с кем?

Растрепанная, раскрасневшаяся, взирает на меня своими глазами, разума лишающими и нервно волосы поправляет.

— А что такого? — ворчит обиженно и, похоже, не понимает, что она одна такая во всей Вселенной.

Он так смотрит на меня, словно съесть хочет. И это пугает до дрожи. После того, что произошло ночью, я вообще опасаюсь к нему подходить. Хотя спать в его руках, если честно, очень даже… Уютно. Словно в родительских объятиях. Тепло и приятно.

Знаю, это неправильно и некрасиво. Мы с ним из разных поколений и… Не знаю, в общем, что "и", но я себя чувствую с ним странно. Вот с чего, спрашивается, ночью так возбудилась, что чуть ему не отдалась? А когда он под майку мне полез, разве не должна была оттолкнуть его? Сказать, чтобы не приставал и даже не думал о сексе со мной?

Но я наслаждалась и позволяла ему заходить дальше. И сама сделала шаг в пропасть… А потом струсила. Вспомнила о своих принципах дурацких… Да кому они вообще нужны, принципы эти? В каком веке мы живём? Смешно даже… Девственница в двадцать лет. Одного единственного, неповторимого ждёт. Да в мире уже давно другие ценности!

Удачно сделать селфи со всех сторон. Поймать соседского котика (если не можешь завести своего) и сделать селфи с ним. Сфоткаться в тренажёрном зале, отклянчив попу назад. Запостить в сети свой завтрак, обед, ужин и дорогу домой. Да множество вариантов, в принципе… Только ни один мне не подходит. Не ценности это для меня.

А вот то, как Державин меня ласкал и обнимал… Это да, это ценно очень… Потому что я себя чувствовала другой. С ним вообще всё очень странно… Безумно приятны его прикосновения… Вот только я девственность ему свою не подарю за эти ласки лживые. Все мужчины хотят одного и того же. И он, увы, не исключение.

Только мужу отдамся. Только одному ему. Тому, кто моё сердце покорит. А он пока не покорил. И не муж вообще-то. И вряд ли когда-нибудь им станет. Так зачем же даю надежду себе и ему?

И стыдно стало, что так бессовестно под ним стонала, сама раздвигала ноги. Как последняя шлюха. Даже если бы он не остановился и изнасиловал меня, сама была бы виновата.

И вообще, по какому праву он позволяет себе такие вольности? Лечь со мной в кровать… Это гадко! И он не имел права!

Специально вчера напоил, а потом отвёз в такое жуткое место. Специально оттуда увёз, прикинулся спасителем. Чтобы я в нём защитника начала искать. Чтобы просто поиметь меня. Только мне не шестнадцать. Я не поведусь на притворную заботу во второй раз.

«— Лилечка… Ты такая… Ты просто принцесса! Знаешь об этом, а? — Валентин Венеаминович ласково потрепал меня за щеку. — Ты мой цветочек прелестный! Как сыграла, как сыграла! Волшебно просто!

Мой учитель был не только моим наставником, он был одним из лучших педагогов в городе. Родители даже в долги залезли, чтобы только запихнуть меня в его группу.

А я его любила больше, чем родного отца. Одобрение Валентина Венеаминовича было для меня гораздо драгоценней, чем одобрение родителей…

Уже потом они поймут, что что-то не так. И начнут вытаскивать меня из этой вязкой тины — зависимости.»

— Лиль, кофе сделай! — донеслось из ванной, где мой нахальный шеф шумно умывался, не заботясь о том, что драгоценная (судя по суммам на платёжках, она и правда драгоценная) вода брызгает вокруг.

— Со своим кофе надо приходить! — пробормотала недовольно в ответ и в этот же момент вода выключилась.

Роман появился в узком проходе, полностью потерянный, ошарашенный.