– Но ничего! Я от дракониса отделалась почти без потерь. Гордость немного пострадала, но это ерунда.

И я, как могла весело, рассказала о побеге бедного женишка от моей неземной красы.

Реми смеялся, особенно на упоминании «туалетной воды», но как-то натянуто.

– Теперь ты понимаешь к чему этот маскарад? – я подёргала себя за волосы, указала двумя пальцами на глаза.

– Угу. Но ты всё-таки держись от него подальше. Не нравится мне, что он припёрся сегодня под Сосну.

– Ну не зашёл же, заметил меня и свалил, – отмахнулась я легкомысленно, хотя внутри дрожал каждый нерв.

– Бежать тебе бы, Касс. Но… и тут твоя метка.

Мы какое-то время молчали. Мисс Зерби у окошка уже дописывала полновесный роман с уклоном в восемнадцать плюс – мы стояли под домом уже добрый час.

Я изучала взглядом цветные плитки мостовой, не решаясь уйти в дом, словно за каждым углом меня поджидали злые драконы. Не драконисы, нет – настоящие, страшные и огнедышащие. Мой мир-раковина, в котором я жила, скрывая слишком многое, не треснул даже, а просто рассыпался на глазах.

Потому что кроме защиты, которую улитки таскают на спине, они ещё и прячутся в траве, в ночной мгле и не лезут к драконам. А улитка-дурочка решила, что может спокойно ползать у них под ногами, и никто её не раздавит.

И так три года старшей школы продержалась.

Снова тётя оказалась права.

Не стоило мне ехать сюда. Может и не допустила бы я, будь я с ней дома, чтобы главой рода стал дядя. Может – и это была самая страшная мысль, которую я до сих пор прогоняла, как могла, – если бы я не уехала, тётя была бы жива. А я оставалась свободной.

И ведь даже о родителях ничего толком не выяснила!

– Реми? –  я подняла взгляд и удивлённо отшатнулась: друг стоял так близко, ещё и немного наклонился надо мной, что, вскинув голову, я едва ли не нос к носу с ним столкнулась. Нервно хихикнув, я всё-таки спросила: – Ри, а ты не помнишь, няня ничего не говорила о моих родителях?

– Гхм, не припоминаю, а что? – прежде чем ответить, Реми прочистил горло, но голос всё равно звучал хрипловато.

– Понимаешь. Я когда-то услышала…

– Подслушала? – друг улыбнулся.

– Ну да, – я немного смутилась. То ли от того что меня разоблачили, то ли от его улыбки. Какой-то особенно тёплой улыбки. Пришла моя очередь прочищать горло. – Хм. Ну, в общем, подслушала, как няня сказала тёте: если бы не драконы, мама была бы с нами.

Реми почесал кончик носа, затем и вовсе протёр лицо ладонями.

– М-м… ну вообще твоя няня считала драконов виноватыми во всём и всегда, – в сомнении покачивая головой, словно не зная к какой чаше весов склониться, произнёс Реми: – Они же работали здесь?

– Родители? Да, преподавали в Академии.

– А умерли от?..

– Эпидемии. Так сказали тёте. Их тут похоронили, на старом городском. Я была на могиле, она у них общая на двоих.

– Что-то подозрительное видела?

– Да нет, – протянула я. – На том участке много могил в одной неделе. Молодых, старых, общих. Там и правда был как-то мор. Наверное.

– Имеешь в виду, если это не драконы их вырезали?

– Или отравили. Не знаю. Что-то мне не по себе.

– Иди ко мне, – Реми шагнул вперёд, приобняв меня за плечи, и я замерла, вытянувшись в струнку, как сова при виде опасности. Были бы перья – втянула бы, чтобы ничем не касаться друга. Отчего-то было очень неловко.

– Ты из-за них решила учиться здесь?

– Угу. А ты? – ляпнула я, только чтобы что-то сказать. Чтобы не слышать, как колотится его сердце.

Друг замялся, даже немного отступил, оставив лишь ладони на моих плечах. Я вздохнула. С облегчением. Наверно.

Заррх меня погрызи! Я запуталась в своих ощущениях.

– А я не собирался поступать сюда.

Ой. Кажется, я напросилась на откровение.

– Помню выражение лица отца, – Реми довольно хмыкнул, – когда я явился к нему и сказал, что намерен учиться во ВШАД. Он поржал и сказал, что денег на контракт мне не видать.

– И?..

– И я его удивил.

Как и меня.

– Когда пришло приглашение на учёбу, отец вызвал меня и долго молча изучал, с ног до головы, словно искал во мне что-то новое. А потом спросил: «И кто она?»

Я закашлялась и прикусила губу. Ладони на плечах показались небольшими печками.

– Да. Мы, Дримвуды, способны на безумства только ради женщины. Так он и сказал. А когда узнал, что дело в тебе…

«Боюсь, я так искусаю губы, что завтра мне не нужна будет помада», – подумала я, тихо вздохнув.

– И тогда отец, стребовав с меня клятву молчания, напомнил о бабке Тин, которую я тогда не слишком-то помнил. И рассказал, как вы связаны. И тогда, когда я полностью понял, что должен буду сделать для тебя, он спросил, готов ли я взять на себя ответственность.

– Крылатые! Ты же был ребёнком! Какая ответственность? – я схватилась за горящие щёки, и Реми улыбнулся одним кончиком губ, и чуть сильнее сжал пальцы.

– Возраст – вещь переменчивая. А слово мужчины – нет, – гордо сообщил он.

– А если бы… я не захотела?

– Так и было бы. Я обещал выполнить твоё желание, если оно прозвучит.

– А если я промолчу?

– Если я увижу, что это тебе нужно, я спрошу. Я спросил. Сегодня. Поздно. Ты уже получила метку. Но я сделаю всё возможное, чтобы увезти тебя от драконов. И невозможное тоже.

Моё сердце заколотилось, как сумасшедшее. Всё-таки он невероятный!

– Не нужно! Ри, это опасно! – по спине протянуло ночным ветерком, или это у меня мороз по коже от переживаний?

– Увезу, – парень упрямо сжал губы. В тусклом свете его лицо показалось высеченным из мрамора.

А у меня кровь стучала в ушах. Было и приятно, и страшно. И немного не по себе.

– Потому что ты обещал?

Нет! Нет! Я не хотела об этом спрашивать, но именно это старое обещание сильнее всего царапало душу. Это всё з-заррхово женское эго!

– Нет. – Реми улыбнулся, словно прочёл мои метания. И очень просто сказал: – Потому что я