Охранник у входа проверил его документы и, на время покинув пуленепробиваемую стеклянную будку, провел по его одежде черным стержнем металлоискателя. Сделано это было вполне корректно и даже любезно; при желании эту процедуру можно было без труда принять за некую услугу, оказываемую банком особо уважаемым клиентам. Затем Глеб предъявил для осмотра кейс, в котором не было ничего, кроме тощей пластиковой папки с его резюме, после чего ему было объявлено, что все в порядке. Другой охранник, уже не в форме, а в темном цивильном костюме с белой рубашкой и строгим галстуком, провел его через операционный зал и сдал с рук на руки миловидной крашеной блондинке в черной юбке и белой блузке. Блондинка сказала: “Следуйте за мной, пожалуйста” — и двинулась впереди, указывая дорогу. Следовать за ней было приятно — вернее, было бы, если бы Глеб имел время и желание разглядывать ее точеную фигурку. Но Сиверова в данный момент интересовало другое: идя по длинному, хорошо освещенному коридору к лифту, он высматривал следящие видеокамеры. Видеокамер было много, и Глебу приходилось напрягаться, чтобы точно запомнить их расположение.

Кабинет банкира находился наверху, под самой крышей, и был обставлен в соответствии с последним писком офисной моды. Огромное, во всю стену, окно из пуленепробиваемого поляризованного стекла давало господину Казакову отличную возможность полюбоваться окрестными крышами, дворами и помойками; на фоне этого громадного окна фигура сидевшего к нему спиной за широким письменным столом банкира автоматически приобретала значительность и даже некоторую монументальность. Дорогой двубортный пиджак спрямлял покатую линию банкирских плеч, а падавший сзади дневной свет благородно серебрил седину на висках, в то время как знаменитая банкирская бородавка скромно пряталась в тени.

В тот самый момент, когда пожилая и некрасивая, но явно опытная секретарша распахнула перед Глебом отделанную фальшивым дубом дверь кабинета, стенные часы в приемной мелодично прозвенели одиннадцать раз. Слепой явился минута в минуту, и то обстоятельство, что славившийся своим хамским отношением к подчиненным банкир не заставил его торчать в приемной, показалось ему обнадеживающим.

— Точность — вежливость королей, — сказал Казаков после небрежного кивка, который, по всей видимости, означал у него приветствие.

— И обязанность свиты, — сдержанно поддакнул Глеб, подходя к столу и кладя ладонь на спинку кресла для посетителей.

— Приятно, что ты это понимаешь, — без лишних церемоний переходя на “ты”, сказал Казаков. — Мне нравятся люди, которые знают свое место. Присаживайся, в ногах правды нет.

— Благодарю вас.

Глеб сел и положил на колени кейс. Казаков откинулся на высокую спинку кресла и сцепил пальцы рук на объемистом животе. В жизни лицо его показалось Глебу еще более неприятным, чем на фотографии; впрочем, Слепой, как никто, знал, насколько обманчивой порой бывает внешность. К тому же инстинктивная неприязнь Сиверова к Казакову могла объясняться спецификой его задания: возможно, в ближайшем будущем Глебу предстоит прострелить эту плешивую голову с надменным обрюзгшим лицом и живыми хитрыми глазками. Стрелять в человека, который тебе противен, гораздо легче, чем в того, к кому ты испытываешь хотя бы тень симпатии, и Глеб, даже не отдавая себе отчета, похоже, уже начал готовить себя к предстоящей ликвидации.

— Итак, — лениво произнес банкир, покачиваясь в кресле, — ты, как я понял, претендуешь на должность начальника службы безопасности моего банка?

Глеб промолчал.

— Превосходно, — продолжал Казаков. — А почему не на мою должность? Чего мелочиться-то, в самом деле?

— Я не знал, что ваша должность тоже вакантна, — огрызнулся Глеб.

— Вот тебе — вакантна, — банкир сделал неприличный жест. — Ты что, не понимаешь, о чем я говорю? Начальник охраны — это почти что член семьи, а ты приходишь ко мне с улицы и хочешь, чтобы я доверил тебе свою жизнь и свои деньги. На что это похоже?

Глеб пожал плечами.

— Любой выбор сопряжен с определенным риском, — сказал он. — Вы давно могли назначить на эту должность кого-то, кто вам хорошо знаком, однако должность до сих пор никем не занята. Значит, подходящей кандидатуры у вас нет и вам так или иначе придется рискнуть, нанимая кого-то со стороны. Так почему бы не меня?

— А ты, братец, нахал, — с ноткой одобрения в голосе произнес Казаков и взял из лежавшей на столе пачки сигарету с длинным белым фильтром. — Можешь курить, если хочешь.

— Благодарю вас, я не курю, — сказал Глеб.

Это была чистая правда: во время выполнения задания он не курил и не притрагивался к алкоголю. Рука Казакова замерла, не донеся до губ сигарету.

— Вообще не куришь?

— Периодически, — ответил Глеб. — В данный момент не курю, а вообще-то иногда люблю побаловаться хорошей сигареткой.

— Ага, — Казаков, казалось, слегка расслабился, сунул сигарету в зубы и чиркнул зажигалкой. — А как насчет этого дела? — спросил он, характерным жестом щелкнув себя по горлу правее кадыка.

— Аналогично, — ответил Глеб.

— Ага, — повторил Казаков с удовлетворенным кивком. — С силой воли, значит, у нас полный порядок... Не люблю я этих, — признался он, сделав неопределенный жест дымящейся сигаретой, — которые совсем не употребляют. Никогда не знаешь, что у них на уме, у этих психопатов. Ну и алкоголики, само собой, не лучше. Когда тебя сдают за большие деньги, это хотя бы можно понять, но когда за бутылку... — он грязно выругался. — Ну хорошо, давай свое резюме. Посмотрим, что ты за птица.

Глеб спокойно, без суеты открыл кейс и положил на стол перед банкиром свой послужной список, мастерски состряпанный специалистами генерала Потапчука. Документ этот не содержал в себе ничего, кроме стопроцентной липы, однако липа эта была организована таким образом, что уличить Сиверова во лжи банкиру Казакову было не под силу. Конечно, настоящей проверки наспех сооруженная легенда Слепого не выдержала бы, но устройство такой проверки было заведомо не по зубам службе безопасности банка.

Казаков взял бумаги, бросил поверх них испытующий взгляд на Глеба и углубился в чтение — вернее, сделал вид, что углубился, потому что содержание документа наверняка было ему известно заранее. Глеб сидел и с равнодушным видом наблюдал за его лицом, стараясь не слишком пялиться на бородавку.

— Ну-ну, — сказал Казаков, бегло, по диагонали, просмотрев резюме, — Афганистан, Чечня, группа “Альфа” — все это, конечно, хорошо и даже превосходно. Но мне нужен не боевик — их на каждом углу можно набрать хоть целый полк. Мне нужен организатор, который может не только обеспечить безопасность, но и утрясти кое-какие щекотливые вопросы, уладить разногласия... Ты уверен, что можешь с этим справиться? Чего молчишь? Я задал вопрос, отвечай!

— Вопрос риторический, — сказал Глеб, — то есть, не нуждающийся в ответе. Что я могу ответить — что не уверен? Так какой дурак, поступая на работу, рискнет признаться в своей несостоятельности? Ваш вопрос подразумевает утвердительный ответ — ответ, в правдивости которого вы все равно станете сомневаться. Так зачем попусту сотрясать воздух?