– Ага, попался, взяли на причал!

Ответа не было. Том рассматривал свой последний мазок глазами художника, потом еще раз осторожно провел кистью по забору и отступил, любуясь результатами. Бен подошел и стал рядом с ним. Том проглотил слюну, так ему захотелось яблока, но упорно работал. Бен сказал:

– Что, старик, работать приходится, а?

Том круто обернулся и сказал:

– А, это ты, Бен? Я и не заметил.

– Слушай, я иду купаться. А ты не хочешь? Да нет, ты, конечно, поработаешь? Ну, само собой, работать куда интересней.

Том пристально посмотрел на Бена и спросил:

– Чего ты называешь работой?

– А это, по-твоему, не работа, что ли?

Том снова принялся белить и ответил небрежно:

– Что ж, может, работа, а может, и не работа. Я знаю только одно, что Тому Сойеру она по душе.

– Да брось ты, уж будто бы тебе так нравится белить!

Кисть все так же равномерно двигалась по забору.

– Нравится? А почему же нет? Небось, не каждый день нашему брату достается белить забор.

После этого все дело представилось в новом свете. Бен перестал жевать яблоко. Том осторожно водил кистью взад и вперед, останавливаясь время от времени, чтобы полюбоваться результатом, добавлял мазок, другой, опять любовался результатом, а Бен следил за каждым его движением, проявляя все больше и больше интереса к делу. Вдруг он сказал:

– Слушай, Том, дай мне побелить немножко.

Том задумался и сначала как будто готов был согласиться, а потом вдруг передумал.

– Нет, Бен, все равно ничего не выйдет. Тетя Полли прямо трясется над этим забором; понимаешь, он выходит на улицу, – если б это была та сторона, что во двор, она бы слова не сказала, да и я тоже. Она прямо трясется над этим забором. Его знаешь как надо белить? По-моему, разве один мальчик из тысячи, а то и из двух тысяч сумеет выбелить его как следует.

– Да что ты? Слушай, пусти хоть попробовать, хоть чуть-чуть. Том, я бы тебя пустил, если б ты был на моем месте.

– Бен, я бы с радостью, честное индейское! Да ведь как быть с тетей Полли? Джиму тоже хотелось покрасить, а она не позволила. Сиду хотелось, она и Сиду не позволила. Видишь, какие дела? Ну-ка, возьмешься ты белить забор, а вдруг что-нибудь…

– Да что ты, Том, я же буду стараться. Ну пусти, я попробую. Слушай, я тебе дам серединку от яблока.

– Ну, ладно… Хотя нет, Бен, лучше не надо. Я боюсь.

– Я все яблоко тебе отдам!”.

Давайте не затягивать с вопросом о взаимодействии разных психопатов между собой. Просто о психопатиях вы можете и в других книгах прочитать (обо всех, кроме виктима и рефлексоида). Нас интересует, например, какое влияние истероид может оказать на гипертима? Как гипертим отреагирует на появление истероида?

Ответ вас слегка разочарует. Почти никак. Истероид и гипертим спокойно уживаются на одной жилплощади, в одном офисе, в одной политической партии… Иными словами, они совместимы. Не расстраивайтесь. Это просто такая удачная пара – они находятся на полюсах оси Эдипа, поэтому органично дополняют друг друга. В следующих главах мы познакомимся с более жесткими видами взаимодействия.

Что же такое совместимость?

Мы будем обозначать совместимую пару знаком |. Например, И|Г[9].

Иногда со стороны может показаться, что совместимые психопаты помогают, дополняют, чуть ли не “лечат” друг друга. Это обманчивое впечатление. Они по-прежнему дезадаптивны. Даже если они образовали устойчивую пару, то адаптивность этой пары (как целого) тоже оставляет желать лучшего. Они ни в коем случае не обмениваются чертами характера, не достигают “просветления”…

Скорее наоборот – они почти никак не взаимодействуют: каждый продолжает чудить, как чудил раньше. Как будто на одну полку поставили книги по физике и иностранные словари. Ни одна книга не поменяется с соседними содержанием или обложкой, страницы не воспламенятся. Да, это очевидно. Однако это редкость. Впереди нас ждут такие взаимодействия, при которых книги будут друг друга с полки сбрасывать и в форточку выпархивать.

Но как такое возможно, что неугомонный гипертим и гиперсексуальный истероид спокойно сосуществуют? Дадим простой ответ на уровне социальных ролей.

Взаимодействие истероида и гипертима – это союз кинозвезды третьего разряда и деятельного продюсера. Гипертим обращает на истероида минимальное внимание, не переходя черту человечности, не претендуя на серьезное общение. Кроме того, он еще сумеет найти для истероида публику. Утомить истероида своим вниманием гипертим не может, потому что сам утомится от длительной концентрации на одном человеке.

Вспомним, что гипертим сваливает все виды отношений в одну кучу, поэтому вполне вероятна и сексуальная связь, но только как часть продюсирования. Истероида такой чисто технический момент вполне устраивает – именно в силу своей “техничности”, функциональности, безобъектности.

В общем, эти двое станут друг для друга прекрасными инструментами.

Теперь самое сложное – не для вас, а для автора – избежать долгих и нудных лекций о комплексе Хроноса. Можно было бы послать читателя в какую-нибудь серьезную научную книгу на эту тему. Но проблема в том, что автора угораздило первым открыть и описать этот комплекс. Так что серьезных научных книг у нас для вас нет. Есть только несерьезная научно-популярная: “Либидо с кукушкой” называется.

Если очень кратко, то комплекс Хроноса – это противоречивое отношение человека к течению времени и к порожденным объектам. Гениальные или идиотские идеи, произведения искусства, негорящие рукописи, блудные сыновья, посаженные деревья и недостроенные дома – все то, что человек способен породить.

Но важны не объекты сами по себе, а их темпоральность, то есть способность меняться с течением времени. Или не меняться. В пределе: внезапная смертность и абсолютное бессмертие. И не так важно, ради чего мы воюем и кого пытаемся обессмертить. Главную роль в комплексе Хроноса играет психическое время. Может ли человек осознать и смириться с тем, что он смертен? Попытается ли наивно обрести бессмертие через свои песни, книги, детей? Опоздать на полчаса или припереться заранее и полчаса ждать под дверью? Сова или жаворонок? И другие вечные философские вопросы.

В этой главе нас не интересуют полутона и промежуточные состояния. Либо человек полностью сдается на милость Хроносу – и тогда вся его активность подчинена течению чистого физического времени. Либо вечное противостояние, поиск бессмертных идей, бегство от всевидящего ока.