Что Яна могла на это сказать? Она прекрасно знала отца. У него вечно куча дел, но ровно до того момента, пока не случится что-то очень важное, ради чего он все бросит. Яна прекрасно помнила, как твердо, без малейших признаков сожаления он бросил и обустроенный дом, и наработанную клиентскую базу в Лесном, подхватил практически под руки и ее, и Элизу и перевез сюда. Наверняка и сейчас так сделает: за час до самолета все бросит и поедет. Так что на месте Элизы она взяла бы билеты и просто поставила его перед фактом.

Яна рассказывала об учебе, хотя на этом фронте у нее не было особых проблем. И даже зачет она не сдала не потому, что не подготовилась вообще, а потому, что не подготовилась на своем уровне. Преподаватель по уголовному праву не скрывал, что относится к ней не так, как к другим студентам, и требует гораздо больше.

— Не так?.. — уточнила Элиза, тоном предлагая продолжить, и Яна не сразу поняла, что она имеет в виду, а когда поняла, расхохоталась:

— Ой, да не в этом плане! Если бы я и решила закрутить роман с преподавателем, то уж точно не с ним.

— Он старый и страшный? — улыбнулась Элиза.

— На самом деле он молодой и довольно симпатичный, но… — Яна осеклась.

Преподаватель уголовного права Никита Андреевич Кремнев действительно был молод и хорош собой, но в университете его считали немного чокнутым. Говорили, что он умеет общаться с призраками и видит их не хуже, чем реальных людей. Так это или нет, Яна не знала, но была одной из немногих, если вообще не единственной, кто в это в принципе мог поверить. Но был в самой Яне один изъян, который сильно мешал ей жить, но победить который она пока не могла: ей было важно чужое мнение. Не каждое, конечно, но мнением большинства друзей и однокурсников она дорожила. Наверное, дело было в том, что в десять лет она сменила место жительства и полностью круг общения, в новый коллектив вливалась тяжело и долго и с тех пор переживала, что ее снова оттолкнут. А закрутив роман с Кремневым, она определенно удостоилась бы косых взглядов. Но сказать сейчас об этом Элизе постеснялась: Элиза ведь тоже не такая, как другие, вон как ловко огонь одним желанием зажигает, а ведь это далеко не все, что она может! Яна не была уверена, что правдивый ответ не обидит ее.

— …но я не завожу романов с преподавателями, — закончила она.

Когда они наконец разошлись, часы уже показывали почти пять утра, но за окном по-прежнему было темно. В декабре светлеет поздно, но в этом регионе хоть светлеет. Яна прекрасно помнила шесть лет жизни в Лесном. Вот там и осенью бывали дни, когда, казалось, совсем не светлело, что уж говорить про зиму.

Сон не забылся, конечно; никакой чай, никакие занавески и откровенные разговоры не могли так быстро стереть его из памяти. Поэтому, когда Яна испуганно остановилась на пороге своей комнаты, глядя в темноту, Элиза все поняла.

— Хочешь, я лягу с тобой? — предложила она.

— Хочу, — не раздумывая, согласилась Яна.

На кладбище было не столько холодно, сколько ветрено и промозгло. В той его части, где продолжались захоронения, деревьев не было совсем, а потому ничто не мешало зимнему ветру носиться между могил и крестов, выть по покойникам и кусать за обнаженную кожу редких посетителей.

Вынырнув из теплого салона машины в декабрьскую серость, Саша поежился и торопливо застегнул молнию куртки. Шапки он не носил принципиально даже в самые лютые морозы, поэтому сейчас ледяной ветер шевельнул волосы и, как нашкодившего ребенка, схватил за уши. Оперативник Лосев, велевший звать его Лешей и на «ты», нехотя выбрался следом. Выскользнула с заднего сиденья и судмедэксперт Лера. В ее присутствии не было необходимости, но, как Саша понял по их с Лешей разговору, вечером они вместе собираются куда-то ехать, а так как рабочий день уже закончился, она решила прокатиться с ними.

— Хорошая у тебя машина, — сказал Леша, тоже застегивая пальто.

Похвалил, конечно, но таким тоном, будто укорил.

— Отец подарил, — не стал скрывать Саша.

Он такие вещи никогда не скрывал. Ежу же понятно, что на зарплату участкового ни айфон, ни БМВ не купишь. И это он в форменной одежде, а то сразу по дорогущей куртке все стало бы понятно. Врать и выкручиваться Александр Сатинов не любил, да и смысла в этом не видел. Люди же не слепые, зато фантазеры. Сами такого напридумывают, что потом надоест разгребать.

— И не совестно такому здоровому лбу деньги у отца брать? — А вот Лера вроде и поддела, но, наоборот, со смешком и будто даже одобрением.

— Не-а, — рассмеялся Саша. — Если уж повезло с отцом, зачем строить из себя бедного гордого героя?

Лера понимающе кивнула, а Леша только что-то фыркнул. Он сегодня был заметно не в настроении, но лезть в душу к малознакомым людям Саша привычки не имел.

Кладбище было большим, открылось давно, поэтому были здесь и старые могилы, но они заехали в новые ворота и сразу попали в действующую его часть. И вот ведь странно: Саша всегда думал, что жуть навевают старые, заброшенные и заросшие погосты, но оказалось, что новые гораздо страшнее. В старых царит забвение и спокойствие, а новые, со свежими могилами, усыпанными цветами и венками, с не осевшей еще землей, нагоняют страх и напоминают, что однажды в такой могиле будешь лежать ты сам. И вовсе не обязательно тебе при этом будет девяносто восемь лет, а вокруг соберется толпа рыдающих наследников.

Поскольку только Леша знал из материалов дела, где нашли тело бомжа, он пошел вперед, а Саша и Лера потянулись следом.

— Жутко как, — не выдержал Саша, когда они проходили мимо очередной свежей могилы, которой было почти не видно за огромным количеством венков, только крест с датами возвышался над этой пластиковой скорбной горой. И табличка утверждала, что умершему было всего двадцать шесть лет.

— Что именно? — отозвалась Лера.

Она, в отличие от него, головой не крутила и могилы не разглядывала. Ну и правильно, чего еще ждать от судмедэксперта? Она этих смертей каждый день десятками видит, и большая часть ее «клиентов» как раз молодые. Ее такими табличками и такими датами не удивить.

— Ну, молодой такой, — Саша кивнул на впечатлившую его могилу. — Венков много, столько людей скорбит.

— А по-моему, гораздо более жутко было бы, если бы был всего один венок, — заметила Лера, — и не важно, сколько лет тому, кто под ним. Важно, что здесь, в этом мире, остался один человек. Понимаешь?

Саша даже притормозил немного, до того неожиданной оказалась эта мысль. В таком ключе он о смерти никогда не думал. Наверное, потому что если бы ему внезапно пришлось умереть, то на его могиле тоже было бы много венков.

— Ну, вы идете? — окликнул их Леша.

— Пойдем, — Лера чуть подтолкнула его вперед и даже едва заметно растянула губы в улыбке. — Потом над этим подумаешь.

Саша растерянно кивнул: смысл сказанного дошел лишь мгновение спустя, когда она уже ушла вперед. И поскольку теперь он шел последним, последним и увидел то, что открылось ранее Леше и Лере. На самом деле, он до последнего не замечал ничего странного, только когда обратил внимание, что коллеги остановились и на что-то удивленно смотрят, тоже притормозил.