Свое введение к монографии о Сталине О. В. Хлевнюк начинает с весьма серьезного заявления: «Эта книга будет неинтересна авторам «Иного Сталина», «Подлых мифов о Сталине», «Сталина Великого», «России за Сталина», «Настольной книги сталиниста», «убийства Сталина» и прочего, а также их почитателям. Я писал эту книгу для тех, кто (как и я сам) хотели бы понять Сталина и его эпоху, характер и логику действий советского диктатора, оказавшего столь значительное влияние на развитие нашей страны»[78].

Эти странные первые строки О. В. Хлевнюка вызывают рефлекторную неприязнь своей явной предвзятостью и неуважением к своим коллегам, работы которых он называет, и их читателям, предполагая или почти утверждая, что те не хотят понять Сталина и его эпоху, а он – Хлевнюк – знает и хочет!

Скажем мягко – невразумительное начало! Например, высказывая свое несогласие с методикой исследований крупнейшего отечественного историка Ю. Н. Жукова[79], Хлевнюк отмечает, что «многочисленные документы полностью опровергают различные предположения… об утрате центром контроля над ходом массовых репрессий… (выделено мной. – А. Д.) Однако старые заблуждения и выдумки в карикатурно-преувеличенном виде воспроизводятся и в современной России, правда без упоминания своих предшественников – «ревизионистов»[80].

При таком огульном, никак не аргументированном отрицании убедительного и тщательнейшего анализа конкретно-исторических событий, который демонстрирует Ю. Н. Жуков в своих многочисленных монографиях, Хлевнюк становится похож на студента исторического факультета, получившего неудовлетворительные оценки на экзаменах как минимум сразу по двум специальным дисциплинам – по источниковедению и по теории и практике архивного дела.

О. В. Хлевнюк, например, подчеркивает: «Репрессии, охватившие без исключения все звенья партийно-государственного аппарата, с особой силой обрушились на силовые структуры – НКВД и армию, которых подозрительный Сталин мог опасаться больше всего… Аресты охватили всю армию»[81].

Что же было на самом деле? Приведем данные из Центрального архива ФСБ РФ: в справке, подготовленной 1 специальным отделом НКВД СССР говорится, что за период с 1 октября 1936 г. по 1 июля 1938 г. было арестовано 7298 сотрудников НКВД и 10 363 офицера Красной армии[82]. Таким образом, чистки охватили не всю армию, как пишет Хлевнюк, а около 5 % ее командного состава.

Об упомянутой справке ниже будет рассказано подробнее.

Обратим внимание на еще одну, недопустимую для профессионального историка, ошибку О. В. Хлевнюка.

«Завершились массовые операции, – пишет автор, – так же централизованно, как и начались. 15 ноября 1938 г. Политбюро утвердило директиву о запрещении рассмотрения дел на тройках…»[83]

Напомним О. В. Хлевнюку, что решение о прекращении деятельности «троек» принималось во время рабочего совещания у Сталина, которое проходило в этот день и на котором присутствовали В. М. Молотов, Н. И. Ежов, Б. А. Ярцев[84], Л. П. Берия, А. Я. Вышинский и Г. М. Маленков[85].

Количество и качество приглашенных в кремлевский кабинет Сталина на кворум для оформления заседания Политбюро, очевидно, не подходит.

Политбюро ЦК лишь продублировало это сталинское решение на следующий день – 16 ноября 1938 г.

Автор не ставит перед собой специальную задачу по арифметическому подсчету аналогичных ошибок и шероховатостей в названных монографиях О. В. Хлевнюка. Думается, что он сам знает о них больше любого рецензента.

Хотелось бы порекомендовать О. В. Хлевнюку попытаться еще раз вернуться к поиску ответа хотя бы на один из важнейших вопросов истории сталинизма: зачем нужно было Сталину становиться инициатором репрессий, начавшихся в июле 1937 года и завершившихся 15 ноября 1938 года, если даже после убийства С. М. Кирова работа над подготовкой текста новой, действительно демократической Конституции продолжалась при его непосредственном участии и руководстве?

В изысканиях О. В. Хлевнюка, в отличие от точных по своему анализу монографий Ю. Н. Жукова, нет приемлемого ответа и на этот вопрос.

Может быть, О. В. Хлевнюк еще раз откроет монографию В. Н. Хаустова и Л. Самуэльсона, неоднократно им цитируемую, и познакомится с инициативным письмом Н. И. Ежова о начале массовых репрессий, датированным 4 февраля 1937 г.[86] или, возможно, узнает о причинах ликвидации «ежовского» руководства НКВД у Л. А. Наумова?[87]

Что является главной отличительной особенностью монографий О. В. Хлевнюка и многих его соратников по историческому цеху? На наш взгляд, если не стремиться к развернутому ответу на этот вопрос, правда заключается в изначально избранной самим Хлевнюком (или его научными кураторами) векторе исследований – ОБВИНИТЬ лично Сталина и его эпоху, не обращая внимания на далеко не полную источни- ковую базу, сознательно усеченный тезаурус, агрессивное неприятие мнения научных оппонентов и т. д.

Думается, что упоминавшиеся резолюции ПАСЕ 1996, 2006 и 2019 гг. о «разоблачении коммунизма» и сталинизма будут рассматриваться О. В. Хлевнюком в дальнейшем, если, конечно же, он сам этого захочет и сможет, лишь в качестве одного из исторических источников, а не как руководящее указание коллективного западного спонсора, заказывающего современную историческую музыку и одновременно полноправно танцующего приглашенного им партнера.

Обратимся к работе еще одного (хотелось использовать слово «коллеги», но не получается. – А. Д.) историка – «доктора исторических наук» Б. С. Илизарова.

«Книга посвящена философии истории сталинизма. Точнее – историософским взглядам Сталина, – анонсирует свою работу автор и, продолжая введение, пишет, – какой был смысл в этой пережитой эпохе и наших в ней переживаниях?

Я, конечно же, не знаю ответов на эти и многие другие поставленные в книге вопросы. Но я позволю себе напомнить об одном простом житейском приеме, к которому издревле прибегают дети, женщины, а иногда и суровые мужи, – поделись с близким своими сомнениями и страхами, обсуди, казалось бы, неразрешимые вопросы. И ответ придет, но не в форме прямого откровения или отпущения грехов, а как разрядка, как катарсис, как освобождение от груза прошлого (выделено мной. – А. Д.) в процессе его припоминания, совместного переживания и осознания. Я убежден – именно в этом главная, очистительная функция истории как науки»[88].

И это – все, весь ответ? Этого мало, этого явно недостаточно, значит, мы должны признать, что наши отцы и деды были неправы и затравленно ошибались? Б. С. Илизаров не ответил на свой же вопрос! Он лишь подчеркнул, что следует по направлению, сознательно избранному уже названным О. В. Хлевнюком и его сподвижниками: ОБВИНЯТЬ Сталина и его эпоху в несметных, перманентных преступлениях, сознательно не желая рассматривать причины и мотивы, приведшие к трагедии 1937–1938 гг., даже не пытаясь ОБЪЯСНИТЬ, почему произошла эта страшная трагедия, рассматривались ли современниками те события как период неоправданных и невосполнимых потерь? Это приблизительно то же самое, как если бы Б. С. Илизаров попытался назвать единственный цвет радуги, сознательно забыв, что это прекрасное природное явление по своей сути многоцветно.

Приведем лишь несколько цитат из многостраничного эссе Б. С. Илизарова, которые вызывают серьезные сомнения в возможностях автора соответствовать научным критериям, предусмотренными дипломом доктора исторических наук и профессорским аттестатом.

Автор пишет: «…от сорока до шестидесяти миллионов человек потеряла великая Россия только в сталинскую эпоху»[89].