Но у доброго человека начало пробуждаться раздражение ко всем живущим. Черные мысли в голове не иссякали. Он маршировал по огромной кухне со второй чашкой кофе, приводя в порядок голову. Хороший дом, две машины, твердое положение в определенном обществе и кое-где за пределами. Сыщик от бога, жесткий, твердый, решительный (ну позволяет иногда небольшие слабости). Послушный исполнитель высшей воли, благодаря чему, собственно, и дом, и две машины, и положение… Хотя и не только. Он сам пробился наверх своим умом, хитростью, жесткостью, а если надо, и жестокостью. Пусть оборотень, пусть типичный представитель так называемого «коррупционного клана», но он не такой, как они. Он делает свою работу, он отличный полицейский. Обладает собственной философией, а последняя гласит, что только сильные и умные имеют право выбиться в люди. Им многое позволено, именно на них еще держится эта несчастная страна. Пропади в один прекрасный день сильные и умные, она же развалится! Кто останется управлять — трусливые, корыстолюбивые чинуши, умеющие лишь грести под себя да ставить закорючки на документах? Они НИКТО! Они пустое место! Золотые слова миллионера Уоррена Баффета: «Когда наступит отлив, мы увидим, кто вошел в воду без трусов». Они все останутся без трусов! Каждый день ему приходится общаться с этой грязью, возомнившей себя князьями. Надутые, неумные, некомпетентные, думающие лишь о сиюминутной выгоде. Вампиры, живущие от восхода до отката. Да какие там вампиры — бактерии под ободком унитаза! Им и в голову не приходит, что под боком отирается так называемое население, и если не бросать ему изредка кость, то однажды не поможет никакое полицейское государство. Он ненавидел этих высокомерных, себялюбивых, самоуверенных крыс, к коим относил даже полковника Вровеня. Живет на широкую лапу и не боится, что ее отрежут. Окончательно зарвался, кичится своим богатством, уже не соображая, что воровство в России — это прежде всего наука, а эра феодализма, кто не помнит, давно закончилась.

Дементьева охватывало реальное беспокойство. Не означают ли пятничные события, что кое-кто в этом городе все же нарвался? За себя капитан Дементьев не боялся. С его достоинствами неплохо гармонировал третий дан по карате. Семьи нет, была жена, но ушла двенадцать лет назад, когда он был молодым безденежным опером и ничто не говорило о попадании в «обойму». Ребенок где-то в Кирове, он помнил о нем, иногда подкармливал, но виделся редко и не особо скучал… Но он обязан сохранять бдительность. Мало ли что. Впрочем, зеленый маячок сигнализации наглядно свидетельствовал, что покушений на дом и территорию за истекший период не было. Одевшись, он вышел к бассейну, прогулялся до кустов, прошествовал вдоль ограды, за которой был овраг, а за оврагом дорога. До моря по прямой метров четыреста по тропе через грабовую рощицу, но Дементьев не расстраивался, иногда полезно размять кости. Спустя пятнадцать минут элегантный «Опель Антара» выехал из гаража. Он проследил, чтобы по мере опускания жалюзи в дом не проникло ничего постороннего, и покатил по аллейке, засаженной белой акацией. Уже светало. Из радио доносилась попсовая муть. Капитан переключил станцию, но и там были бездарные бесы эстрады. Потыкать бы их мордами в то, что они поют. Он одернул себя, мол, прекращай злиться по пустякам. Выключил приемник и вывернул на главную улицу Росинок, мощенную приличным асфальтом. Элитный поселок еще не проснулся, машины не шныряли. Домов практически не видно, сплошные заборы — белокаменные, узорчатые, такие высокие, что с шестом не перепрыгнешь. А над заборами — непроходимая стена деревьев, даже крыши не видны. Прячутся небожители от посторонних глаз, даже своих стесняются.

Он жил на южной окраине Росинок, и каждый день, по дороге на работу и обратно, приходилось любоваться этими заборами. Дементьев прибавил газу, проскочил КПП и повернул на дорогу, касательно приближающуюся к морю. Замелькали субтропические пейзажи — бурые холмы, замкнутые пышными кустарниками, гроздья кипарисов и пирамидальных тополей, возделанные виноградники. Дорога змеилась в гору и вскоре влилась в основную, насквозь прорезающую Кабаркуль. Мелькали крыши частных владений, мелкие мастерские, винокурни. Он остановился у придорожного заведения, чтобы заправиться и добыть сигарет. Мрачно кивнул подпрыгнувшему пареньку про полный бак и, не утруждая себя оплатой, побрел в магазинчик. Заправляли Дементьева в любое время суток, и в голову людям не приходило требовать с него деньги. Но в магазине он постеснялся взять сигареты без оплаты, покупателей в ранний час обслуживала хорошенькая девчушка с карими глазками и потешно вздернутым носиком. Иногда он с ней пересекался, кивали друг дружке, улыбались. Для этой девчонки он был хорошим парнем, если хозяева заведения, конечно, не донесли, кто он такой. При взгляде на потешный носик возникали соответствующие мысли. Но ни разу не доходило до дела, вечно озабоченный, в делах, в проблемах…

— Благодарю за покупку, — улыбнулась девчушка, списав с его «хлебной карточки» сумму, эквивалентную блоку «Давидова».

— Благодарю за продажу, — отозвался он.

В девушке была загадка: даст или не даст. Разумеется, даст, но, допустим, он обычный человек и хочет познакомиться с девушкой традиционным способом? Сколько времени займет обработка? Час, день? Она почувствовала в его взгляде что-то необычайное, смутилась, опустила глаза. А он обезоружил девушку голливудской улыбкой и зашагал к машине.

Дементьев встал на вершине холма недалеко от южного въезда в город, прижался к обочине, закурил. С горы открывался чудный вид на море и прижавшийся к нему Кабаркуль. Живописные горы уступами сползали к воде, их подножия заросли лесами. Городишко был не так уж мал: три километра вдоль берега, полтора в глубину, плюс отдельно разбросанные районы (вроде тех же Росинок). Полста тысяч постоянно прописанных душ, не считая приблудных и гостей. Причалы в центральной части, со вкусом оформленная набережная. Центральная улица Морская, наиболее красивая и презентабельная, тянулась вдоль моря впритирку к набережной. Здесь находились приличные дома, административные здания. Городской сквер, современный торговый центр, двери в который (как шутила Агата) открываются силой мысли. Параллельно Морской, ближе к горам Калашная — изобилующая зеленью и фруктовыми садами. За Калашной — улица Красных Партизан, изогнутая, нелогичная, кусками возникающая то здесь, то там, то прячется в горы, то вырывается на ровные участки. Можно часами плутать по ее зигзагам, представляя себя красным партизаном, уходящим от погони. В северной части — бедные кварталы района с незамысловатым названием «Харбин», прибежище неудачников и прочих отринутых обществом элементов. Старые, осыпающиеся дома, на ремонт которых у мэрии нет денег, ветхие дороги. Навеки замолкший щебеночный карьер, полуживая трикотажная фабрика. Бельмо в глазу города, а не район. Давно пора его выделить из состава Кабаркуля, чтобы не портил внешний вид и статистику. Дай ему волю, накрыл бы район саркофагом со всеми там проживающими, а еще лучше — спалить напалмом, а на освободившемся пространстве возвести что-нибудь радующее глаз…

А в целом городок ему нравился. Это был ЕГО городок. Красивые дома, уютный райский угол. Под ногами капитана спускалась под гору южная часть Кабаркуля — непосредственно курортная зона, отели, пансионаты. Поблескивали бассейны, вились аллейки по тропическим садам. Обширные пляжные зоны, с зонтами, шезлонгами, шашлычными и прочими необходимыми для отдыха вещами. Городские пляжи все лето забиты, а вот на участке между мысом Афалина и Черепашьим оврагом, красиво прорезающим склон, на пляже появлялись лишь избранные. Здесь была закрытая зона: роскошные «камерные» отели со строгой пропускной системой, теннисные корты, отличные рестораны, сауны, SPA-салоны — все, что нужно дорогим гостям и их спутницам для нормального отдыха и деловых встреч. Песок на пляжах чистили каждый день, собирали мусор, целая армия садовников надзирала за флорой, а охранники — за всеми подозрительными… Дементьев усмехнулся, вспомнив, как разъяренные сотрудники ЧОПа «Ратибор» несколько дней назад отлавливали в закрытой зоне проституток. Целая рота размалеванных и пикантных девчонок как-то хитроумно проникла на охраняемую территорию и дала прикурить тем, кто отвечает за безопасность гостей. Отлавливали гроздьями и поодиночке, выставляли со скандалом. Самых буйных доставляли в полицию, где менты ржали как подорванные, составляя протоколы. Путаны тут роятся, как мухи над кучей навоза. Такое ощущение, что в Кабаркуле ежегодно проводятся чемпионаты мира по легкому поведению…