Этта не только врезалась в него, чуть позже он сам бежал к ним с Софией, когда они нашли Элис умирающей в луже собственной крови. Как будто знал, что это могло случиться.

Или был тем, кто нажал спусковой крючок.

Два стража немедленно пододвинулись ближе к нему, словно притянутые невидимым полем.

При взгляде на Джулиана в его голосе прорезалась острая грань:

– Почему мне пришло в голову первым делом проверить именно эту комнату?

– Это она набросилась на меня! – запротестовал Джулиан, показывая на окно. – Я не лез не в свое дело. В кои-то веки.

Человек перевел взгляд темных глаз на Этту, и на этот раз она заставила себя ответить тем же. Уголки его рта снова поползли вверх.

– Не стану спрашивать, как ты сюда попала, – полагаю, гора рухнувших лесов перед домом, – достаточно красноречивый ответ. Скажи мне, тебе ни на секунду не приходило в голову, что так и шею свернуть недолго?

Он был столь спокоен и говорил столь уравновешенным голосом, что остальные на его фоне казались маньяками. Сама его величавая и в то же время расслабленная поза будила в ней желание вывести его из равновесия, просто чтобы проверить, сколько ему нужно, чтобы взорваться, где начинается граница его гнева. «Это могло бы пригодиться позднее, – подумала она, – при попытке заставить его проговориться насчет астролябии и места, где Терны ее держат».

– Знаете, – заявила Этта, – вы заставляете меня жалеть, что этого не случилось.

Она вытерла липкие ладони об ужасную ночную рубашку, с подозрением встречая теплый смех мужчины и искорки веселья в его голосе. Тот повернулся к лысеющему охраннику, хлопая его по груди тыльной стороной ладони:

– Говорил я тебе: она – боец? Скажешь, нет?

– Говорили, – подтвердил охранник. – Сэр, я готов понести полную ответственность за…

«Сэр», махнув рукой, похлопал стража по плечу:

– Это я был там и проспал ее побег. Скажи Уинифред – пусть оденет ее и приведет ко мне в спокойном и приличном виде, хорошо?

– Да, конечно, сэр, – ответил охранник, чуть ли не обмякая от облегчения.

– Я никуда с вами не пойду, – заявила Этта, делая шаг вперед. – Я даже не знаю, кто вы! По какому праву вы тут мною распоряжаетесь?

Плечи незнакомца, уже развернувшегося было к двери, окаменели. Он обернулся через плечо, но блики свечей на стеклах очков скрывали выражение его лица. Джулиан кашлянул, пряча то ли смешок, то ли смущение.

– Мое имя – Генри Хемлок, и ты здесь в моем распоряжении, – проговорил мужчина. – Ты будешь делать то, что я скажу, потому что я твой отец и нам нужно многое обсудить.

Буря кончилась к рассвету, явив толику милосердия после ночи, открывшей новые грани слова «бедствие». Николас с Софией плелись по все еще затопленным улицам, следуя вдоль водостока к побережью. Проснувшиеся слуги выходили на балкончики ярко окрашенных двухэтажных деревянных домов – выбить половики и опорожнить ночные вазы, отчего маленький городок стал казаться одним большим ночным горшком. После особенно неудачного плюха, в подробности которого Николас не осмелился вникать, настроение Софии из прокисшего стало просто тухлым.

Им несколько часов пришлось бегать от хозяина таверны – сукин сын выслал целую банду моряков и «Красных мундиров» – найти кого-нибудь, кто бы ответил за понесенный им ущерб от драки, назначив виновниками именно их, вопреки собственному более чем добровольному участию. Игра в прятки не оставила им времени на поиски вора. Оказалось, даже нечастый в Вест-Индии китаец не привлекал к себе столько внимания, чтобы можно было отследить его путь. Николас в который раз поймал себя на мысли, не выпил ли он больше, чем следовало, и не привиделся ли ему этот китаец.

Но и девицы, и их клиенты наверху тоже его видели, так что…

Николас замер, поворачиваясь спиной к гавани. Не мог ли китаец пробраться на корабль? Будь он не просто предприимчивым любителем легкой наживы, высматривающим, у кого бы что стянуть, а кем-то из Айронвудов, то постарался бы отчалить с первым же судном. Чем больше Николас вертел в голове мысль, не прошерстить ли порт, тем больше укреплялся в этом решении. Слухи распространяются в среде моряков подобно блохам, и, несомненно, на человека с такой внешностью кто-то все же должен был обратить внимание. Кто-то мог знать, где он остановился и не планировал ли отплыть в ближайшие несколько дней.

«Лопни твои глаза, Роуз, – не в первый раз подумал он. – Не могла сама прийти и избавить нас от хлопот?»

София продолжала двигаться вперед, даже когда он почти остановился. Оторвавшись на добрых три корпуса, она, наконец, обернулась

– Ты внезапно решил взять отпуск? Пошли! Хочется закончить эту чертову игру в кошки-мышки.

– Ты иди, – ответил Николас. – Я хочу проверить другую доро…

Не успели слова слететь с языка, как она уже протопала к нему, расплескивая грязную воду насквозь промокшими ботинками так, что долетало даже до лица.

– Что еще за дорога? Или мы теперь называем «дорогой» действия наобум?

Он глубоко вздохнул, чтобы сдержаться, и заговорил, тщательно взвешивая каждое слово, стараясь не открыть ей ничего, что она могла бы использовать сама, – не хотелось вручать ей нож, который потом воткнется ему же в спину.

– Хочу сходить в гавань: не слышал ли там кто про нашего вора.

– Отлично, – проворчала девушка, поворачиваясь в том направлении. – Это не займет много времени.

Николас покачал головой:

– Возвращайся на пляж, отдох…

– Знаешь что, – перебила его София, сжимая бледные кулачки и прожигая его взглядом, – понять не могу, как Линден выдерживала путешествия с тобой. Я уже через пару часов нашего «напарничества» захотела выбросить тебя в окно.

Николас удивился, как быстро и горячо его переполнила ярость. Усталость, голод, разочарование – он мог придумать любое оправдание, но правда заключалась в том, что София ткнула в ту рану на его сердце, что все еще кровоточила.

– Только произнеси еще раз ее имя. Хочешь проверить мою реакцию? Милости прошу, мэм.

София хмуро посмотрела на него.

– Я имела в виду, что не понимаю, как она могла выносить вечную игру в дурацкие предлоги и глупую мужскую доблесть, которую ты так лелеешь: «оставайся здесь, возвращайся, не двигайся, иди вперед»… Ты не моя гувернантка, а я не один из твоих людей на том дурацком чертовом корабле, так что хватит мне тут приказывать! Попробуй оставить меня позади, попробуй отослать – еще хоть раз – и получишь пулю. Кое-куда.

– Напомнить тебе, – спросил Николас, ненавидя то, как быстро ей удалось довести его до белого каления, – что это именно ты с головой нырнула в кружку вчера вечером и вместо того, чтобы вести себя разумно и скрытно, стала палить из пистолета, да еще и мимо, посреди переполненной таверны? Что только вчера ты затеяла перебранку с британским военным, потому что тебе «не понравилось то, как он на тебя посмотрел», и нас чуть не бросили в тюрьму?