— Погоди! — Аркадий хлопает ничего не понимающими глазами. — Романов! Что значит «договоримся»⁈ С кем⁈

— Увидишь. — Ох, как мне нравится злить этого старика! — А пока вели кухаркам готовить хлеб. Много хлеба.

* * *

С темнотой мы с Аркадием выдвигаемся за город. Кавалькада внедорожников несется вдоль береговой линии. Местность становится дикой, вокруг никаких построек, лишь в море вдалеке маячит дамба. Настоящая крепостная стена.

За рулем моего «тигра» сидит счастливая Ада. Белозубая улыбка до ушей. Глаза вспыхивают каждый раз, когда пялится на меня. Я просто ей одну обнову подкинул, и девица никак не нарадуется.

Рыжая девушка не послушалась гвардейцев и приехала прямо в усадьбу. На мой вопрос: «На кой?» она извиняющимся тоном ответила:

— Господин, только не прогоняйте, но я…я чувствую, что могу сделать что-то значимое и послужить кому-то важному.

Хе. Интуиция у нее неплохая. И я решил дать рыжей шанс. А заодно и один из «артефактных» «калашей». Вот ему юная воительница и воодушевилась так, что сияет солнышком.

Багажник под завязку забит свежеиспеченным хлебом. Аркадий допытывался до меня — «зачем, Романов? Зачем?», — но я был непреклонен. В итоге старик обиделся, но ничего, разобидится обратно, когда увидит голову Моржова.

Начинается бездорожье. Ада уверенной рукой водит куда ей сказано по голому галечному берегу. Громко шуршит галька под кузовом. Вскоре из моря вырастает высокая белая скала.

— Вот она, — киваю.

Машины останавливаются, группа сопровождения шустро высыпает наружу, затем уже и мы с Адой и Аркадием. Рыжая не забывает про подарок: закидывает ремень на плечо, передергивает затвор, цепкими руками водит ствол по сторонам. Вася, огненный Подмастерье, с охом достает из фургона в хвосте железный бак с хлебом. Другие гвардейцы берут из багажников джипов сумки, да-да, тоже с хлебом.

— Нагревать не нужно, — говорю Ваське. — Солнце за тебя поработает.

— Тах точхно, — хрипит он из-за стального бока семидесятилитровой кастрюли.

Обиженный Аркадий ничего не говорит, только смотрит обвиняюще.

Еще минут сорок топаем между валунов и холмов к скале. Солнце греет нещадно. Тяжелее всех Васюну, Подмастерье тащит бак с хлебом.

Наконец приближаемся. Я с усмешкой подхожу к гладкой толще. Давненько здесь не был. Стучу по камню кулаком, подбираю духовный ключ.

— Именем Романова откройся!

Тут же по белой толще пробегает трещина, и две половины скалы раздвигаются. Грохот разносится по округе. Гвардейцы с ужасом заглядывают внутрь. Старик Лазарев роняет нижнюю челюсть.

— Кто же в тебя вселился, Романов? — хрипит он.

— Хозяин Земли русской, — усмехаюсь. — За мной.

Прямой как скифская стрела проход приводит нас в пещеру. В стенах и потолке светятся голубоватым светом вкрапления минералов. В центре пещеры простерлось небольшое подземное озеро.

Пещера старая. Всюду мох и ковер пыли, скопившейся за сотни лет.

— Жора! Жора! — кричу я, приложив ладони рупором ко рту. — Ко мне!

В ту же секунду спокойная гладь озера покрывается рябью, а потом и вовсе колышется волнами. Из водных глубин всплывает огромный спрут, вскидывая к нам извивающиеся щупальцы. А Жорка всё такой же красавчик.

— Не стрелять! — обернувшись, я рявкаю гвардейцам. А то эти изверги уже вскинули автоматы, готовые палить в безобидное животное. — Вася, хлеб!

Тот на трясущихся ногах ковыляет ко мне и опускает на землю кастрюлю. Снимает крышку. Аромат печки наполняет пещеру. Сразу же спрут моргает большим глазом, щупальце выхватывает из кастрюли буханку хлеба и отправляет ее в клыкастый рот.

— Чего ждете? Вываливайте батоны, — командую застывшим гвардейцам.

Те послушно вытряхивают сумки. Жора хватает щупальцами хлебушек и уминает с чавканьем. Я глажу довольную животину по пупырышке на отростке.

— Проголодался за тысячу лет-то поди? Кушай-кушай. Хороший страж, умница.

Спрут радостно мурчит. Пока Жора обедает, а гвардейцы стоят столбом, глядя на морского зверя, я оглядываю голубые своды пещеры.

— Хозяева! Прекращайте прятаться! Вы увидели мою душу, а ваше молчание я запросто могу оценить как оскорбление! — оскаливаюсь. — И тогда от вашей обители не останется камня на камне!

В ту же секунды передо мной материализуются они. Морские духи. Полупрозрачные синие животные. Дельфины, акулы, осьминоги, крабы. Духи парят над полом пещеры и смотрят на меня испуганно.

— Боги! Защитите! — хрипит старик Аркадий, попятившись к стене. Между крючковатыми пальцами Лазарева загорелись молнии. Гвардейцы тоже отпрянули от духов, как от чумы. Жорика они и то меньше боялись. Таковы люди. К гигантским зверям они более-менее привычны, но потустороннее им совсем чуждо, а потому пугает намного сильнее. Одна Ада — бледная, дрожащая, волосы дыбом — осталась стоять на месте, держа на прицеле прозрачного краба напротив. Всё же не зря ей подарил автоматик, не зря.

Но испугались далеко не только люди.

— Человеческий царь? — в ужасе пищит дельфин, дернувшись плавниками. — Ты же почил! Как уже полторы тысячи лет!

— Я вернулся, рыба, — довольно хмыкаю.

— Вообще-то млекопитающее, — обижается дельфин.

— Да мне плевать, — усмехаюсь. — Для вас есть задание, чертята.

— Мы не подчиняемся тебе, человеческий царь! — смеет роптать голубой скат. — Мы — морские жители, а ты правишь сушей!

— Верно! Верно! — поддерживает его толпа призраков, рассерженно маша плавниками, щупальцами, клешнями. — Уходи! Уходи!

Морские уродцы поднимают галдеж. Окруженные гомоном, гвардейцы вертятся на месте, не зная, как уложить бестелесных призраков в случае чего. Я же сосредоточиваюсь на духовных каналах. Я ведь не просто царь, я — маг душ, об этом глупые рыбы как-то забыли. Но ничего, сейчас напомню. Трепещи Навь! Видят боги, меня довели!

Тысячи лет тонкие духовные нити берегли эту пещеру от вмешательства времени. И сейчас я ухватился за них и слегка дернул.

Тут же своды пещеры задрожали. Посыпалась каменная крошка и осколки минералов.

Призраки резко замолкают. Заплакавший Жора уходит под воду, на ходу зацепив еще пару батонов. Животина с детства боится громких звуков. Да и сторож он только для виду.

— Я уйду, но и вы подохнете! — рявкаю я под грохот трясущихся стен. — Эту пещеру основал в том числе и я. Вы хотите остаться без дома, глупые рыбы⁈ Хотите⁈

— Не хотим, человеческий царь! — молит краб. — Мы просим прощения!

Отпускаю нити, и тряска останавливается.

— Я говорю, вы делаете, — взгляд мой становится непроницаемым от нахлынувшего презрения. — Ты понял меня, рыба?

— Я — членистоногое, — робко возражает краб

— Для меня вы все глупые рыбы! — рявкаю, и он не смеет больше спорить. — Короче, дамбу на заливе видели? Она состоит из насыпей и плотин. Третья слева от берега плотина должна быть освобождена от воды.

— Как это освобождена? — не понимает медуза.

— Мне срать как! — рычу я бешено, чуть не выйдя из себя. Толпа призраков шарахается от меня, призрачные тела пошли волнами. А с другой стороны и гвардейцы смотрят на меня с опаской. Тьфу! Грудастая русала! Сука! Доведут же! Теперь получайте! — Еще раз! Третья плотина. От нее нужно