Англия более чем когда-либо выступала в роли главного казначея коалиции.

Со своей стороны, через неделю после подписания перемирия Меттерних попросил об аудиенции у Наполеона. Официально речь шла о переговорах с целью избежать вступления Австрии в войну и позволить ей использовать свой нейтралитет для продвижения идеи мирного конгресса. По-прежнему опасаясь русских амбиций в Польше и на Балканах, он искал решения, которое позволило бы наполеоновской династии сохранить власть, а его собственному монарху извлечь пользу из роли Австрии в качестве посредника, вернув Иллирию. Но параллельно с этим он разыграл и русскую карту, 17 июня повидавшись с царем в Опочно. Это была их первая встреча с 1805 года. Царь и канцлер общались со всей сердечностью. По ходу беседы Меттерних заявил, что он совершенно убежден: Наполеон отвергнет предложенные ему условия мира, а значит, война неизбежна. Воинственно настроенному Александру было приятно услышать это мнение. Но с Наполеоном, принявшим его 26 июня в своем генеральном штабе в Дрездене, во дворце Марколини, князь говорил совсем иначе. Он попытался убедить его согласиться на переговоры. Тем не менее атмосфера, в которой проходили бесконечные разговоры Меттерниха с Наполеоном, была очень напряженной, что Меттерних хорошо описал в своем письме австрийскому императору:

Канцлер подчеркнул ту неуступчивость Наполеона, с которой он столкнулся, особенно в иллирийском вопросе:

Не может быть сомнений, что этот откровенный разговор укрепил уверенность Меттерниха в том, что Наполеон по-прежнему будет придерживаться воинственной логики; но не стоит переоценивать негативное воздействие этой встречи, поскольку на этот момент русско-австрийское сближение уже шло полным ходом. Уже 27 июня 1813 года в Рейхенбахе, в генеральном штабе Александра I представители Австрии, Пруссии и России подписали союзный договор, целью которого провозглашалось возвратить Пруссии и Австрии их владения, вернуть германским государствам независимость и ликвидировать герцогство Варшавское.

Через четыре дня, 30 июня, Наполеон вновь встретился с Меттернихом и на сей раз показал себя более склонным к уступкам: он согласился на посредничество Австрии, на продление перемирия до 10 августа и, как следствие, на организацию конгресса с целью заключения мира. Но эти уступки, вызвавшие раздражение русских и пруссаков (идея мирного конгресса была чисто австрийской инициативой и не встретила у них одобрения), никак не изменили решения союзников начать военные действия как можно быстрее. Таким образом, конгресс, начавшийся в Праге 29 июля[29], был бесполезным и даже, по мнению Нессельроде, «смехотворным».

Своим представителем на конгресс Александр I назначил не Нессельроде, а барона фон Анстедта, француза родом из Эльзаса; это было провокацией по отношению к Наполеону, как писал барон Фен: «Он неправ, что участвует в ведении переговоров против родной страны (…) Подобный выбор не означает особого уважения и не показывает большого желания к примирению. И Наполеон немедленно почувствовал себя оскорбленным». Что касается Фридриха-Вильгельма III, он выбрал своим послом не министра Гарденберга, а Вильгельма фон Гумбольдта[30], знаменитого философа и лингвиста, но посредственного дипломата, бывшего в тот момент его послом в Вене. Напротив, император Франц I направил на конгресс князя Меттерниха, Англия — лорда Кэткарта, а Наполеон — Армана де Коленкура, герцога Виченцского. Столь разный статус представителей пяти держав сам по себе уже говорит о том, как мало значения придавали конгрессу русские и пруссаки. Несмотря на это, Коленкур, всецело преданный императору и горячий сторонник мира, который он хотел спасти любой ценой, не жалел ни усилий, ни трудов.

Перед ним стояла нелегкая задача: времени было мало, поскольку конгресс должен был прийти к решению не позднее 10 августа, а французский представитель получил первые инструкции от Наполеона лишь 26 июля, и они отнюдь не внушали оптимизма. В то время как Коленкур надеялся, что император согласится вернуть Австрии Иллирию, Наполеон отказался это делать и заявил о желании сблизиться с Россией. Наполеон вновь протягивал руку царю, не понимая, что Александр решил оставаться глухим к его призывам.

6 августа Наполеон, находившийся в Майнце (он покинул Дрезден 25 июля) отправил Коленкуру новые инструкции: он был готов отказаться от Великого герцогства Варшавского, вернуть Австрии Иллирию, но по-прежнему не был согласен на возвращение Пруссии в ее прежние границы и тем более не желал отказываться от титула покровителя Рейнского союза, а также от владения ганзейскими городами Любеком, Бременом и Гамбургом. Через два дня, 8 августа, Меттерних сообщил Коленкуру, что союзники продолжают придерживаться своих требований в отношении Рейнского союза, который должен быть распущен, ганзейских городов, которые должны вернуть свою независимость, и Пруссии, которая должна вновь обрести свои прежние границы. В этот же день эти предложения были переданы Наполеону, но он ответил на них лишь 10 августа. В своем ответе, как подчеркивает Тьерри Ленц, «Наполеон согласился на большинство требований посредника. Но он желал, чтобы король Саксонии получил компенсацию за потерю герцогства Варшавского, чтобы Триест не был уступлен Австрии, чтобы продолжилось обсуждение по ганзейским городам, а территория Дании была гарантирована от вторжения». Его курьер прибыл в Прагу лишь 11 августа, на следующий день после истечения срока конгресса. 10 августа в полночь Меттерних объявил конгресс закрытым, а 12 августа объявил войну Франции.