– Ну, ремонт не главное в жизни, – пробормотала мама.

И опять умно, очень умно это сделала. Чтобы отец почувствовал: да, ремонт не главное в жизни, но и не последнее. Чтобы он услышал в мамином голосе некоторую виноватость перед Яной.

И по взгляду отца Яна поняла – его проняло. Он готов.

Она поспешно ушла, чтобы отец не передумал, а такое уже бывало, когда ему казалось, что он принял решение под явным давлением.

Яна ушла, надела наушники, но тут же сняла их. Редкий случай – музыка мешала думать. А думала Яна не про миллион, а про Егора Костякова, сына Павла Витальевича. Она не раз видела Егора проходящим по проспекту. Стремительный, высокий, красивый. Лет двадцать пять на вид, хотя, говорят, ему уже тридцать. У Егора куча денег, такая куча, что он, выучившись в Москве на режиссера, вернулся и открыл собственный театр. В подвале, но настоящий, со сценой, со зрительным залом на сто с лишним мест. Егор там и хозяин, и режиссер. А живет, говорят, один, не женат. Значит, не нашел еще. И нормальной ориентации: девушки, имевшие с ним дело, подтверждали.

Нина однажды, провожая Егора глазами, как и Яна, рассказала, что Оксана, пыталась подцепить его на крючок, да сорвалось, не помогла ей пластика груди и губ. Потому что Егор дур не любит, он человек хоть и богатый, но интеллектуальный, творческий. Яна тогда подумала – у нее есть шанс, она ведь не дура. И интеллект есть, и творческие задатки. Мысль мелькнула и пропала: что толку думать о невозможном?

И вот теперь это невозможное может стать возможным. Очень просто: отец будет ведь собирать материал, общаться с отцом Егора, а Яна найдет зацепку, повод, чтобы выйти как-то на сына. А там будет видно.

Яна думала об этом там, где будет видно. Вспомнила Ростика, но тут же мысленно отмахнулась: Ростик всего лишь увлечение, друг, преходящие сексуальные отношения. Это тоже важно, но не настолько.

____ ____

__________

____ ____

__________

__________

__________

Желание ваше исполнится, если вы будете действовать целеустремленно и в достаточной мере осмотрительно.

Максим Костяков если и был коварен, то часто безобидно, в целях дидактических. Он знал, например, что у двоюродного брата Петра после двух-трех успешных дел появляется ошибочное мнение, что он не хуже других, что ему все по плечу и по силам. Вот тут Максим обычно и подсовывает ему дельце, которое с виду кажется пустяком, а на деле выходит не таким простым.

Максим был почти уверен, что Петр провалит переговоры с журналистом Немчиновым, автором книги о Постолыкине. В отличие от братца, Максим кое-что о нем узнал, почитал его статьи и полистал его книгу. Понял главное: человек из тех, кто любит выдумать себе принципы и держаться за них. И тут важно так повести разговор, чтобы он согласился с твоими предложениями и при этом считал, что не только не изменяет своим принципам, но строго им следует.

Петр этого сделать не сумел. Что и требовалось доказать.

В тот же день Максим встретился с братом. Пересеклись по ходу своих деловых маршрутов, встали на одной из тихих улиц, машина к машине. Говорили, не выходя, опустив стекла.

– Почему, Петя, когда надо напрячь хотя бы одну извилину, ты проваливаешь дело? – мягко укорял Максим.

– Ничего я не проваливаю, – возразил Петр. – Он псих, а как с психом говорить? С нормальными людьми у меня все нормально получается.

– Значит, от миллиона отказался?

– Да. И черт с ним, Макс, на фиг такие понты? У меня одна знакомая девушка есть, детективы сочиняет. За всего тысячу долларов, между прочим. Намного дешевле!

– Нужна не девушка, а серьезный человек, – сказал Максим. – Почему Немчинов? Потому, что Паша его книгу читал и ему понравилось.

– И другие книжки пишут. Мне вот тут подбросили…

Петр дотянулся до заднего сиденья, где вот уже недели две валялась подаренная ему книга. Вячеслав Дубков, «Роса на асфальте», рассказы и повесть. Журналист Дубков брал интервью у Петра, как у руководителя подросткового спортивно-патриотического клуба «Факел», заодно и всучил книгу. Она вышла у него три года назад, тираж пятьсот экземпляров, Дубков не доверил книгу торговле, выкупил у издательства ценный тираж полностью и дарил избранным людям.

Максим взял книгу, полистал. Прочитал вслух первое, что попалось:

– «Сергей Сергеич возвращался с лодочной базы в приподнятом настроении. Немного его омрачала предстоящая нотация жены за то, что он под хмельком, но зато он предвкушал, как после жениной бури расскажет ей про Петровича, про свое открытие значительного в малом и неприметном. Смачным духом повеяло из открывшейся двери ресторана, мимо которого проходил Сергей Сергеич, навевая мысль не только о сытной закуске, но и о выпивке, на которую у него еще остались деньги, однако он сдержал порыв, с удивлением чувствуя в себе нараставшее тепло по отношению к Екатерине. Будто его радость уже перекинулась к ней».

– Хватит, мухи дохнут! – остановил Петр.

– Да нет, пристойно. Все ясно, просто, – не согласился Максим. – Не сошелся свет клином на этом Немчинове, в самом-то деле. Но говорить с этим Дубковым буду уже я. Ты не против?

– Только за. Они все психи.

– Кто?

– Журналисты эти, писатели. Они ничего реально в жизни не понимают.

– Бедный, ты, наверно, какую-нибудь книжку прочитал? И сильно огорчился, что они исказили действительность? – усмехнулся Максим.

– Да мне и читать не надо, и так понятно. Если бы они что-то серьезное делали, они бы известные были, правильно? Например, я спортсменов знаю, актеров из кино, певцов с певицами, ну, шоу-бизнес в смысле, политиков, само собой, деловых серьезных людей тоже, а их никого не знаю.

– Потому что их по телевизору не показывают, – объяснил Максим, любуясь простодушным недоумением Петра.

– Так потому и не показывают, что некого!

– Канал «Культура» надо смотреть.

– Это по кабельному?

– Почему? Открытый государственный канал.

И Максим поехал к Дубкову, предварительно позвонив ему и напросившись прийти в гости.

По пути связался со своей помощницей и секретаршей Лизой, попросил дать справку о Дубкове. Лиза, как всегда, с блестящей точностью и скоростью выполнила поручение. Картинка следующая: Вячеслава Дубкова многие называют Вячиком за моложавость и шустрость. Знаменит тем, что имеет медаль «За стойкость и выживание», которую придумал бывший губернатор Владимир Михайлович Федулов, имевший прозвище ВМФ; к нему эта аббревиатура, заимствованная у Военно-морского флота, приклеилась сразу и накрепко, было в нем действительно что-то военно-морское, крейсерское, бескозырчатое, но при этом показное, чреватое Цусимой, разгромом, что в результате и случилось. Медаль из его щедрых рук Дубков получил за настоящую стойкость и буквальное выживание: в пору кланово-политическо-экономических войн, когда намертво схватились мэр Сезонтьев, за которым стояли акулы строительства, недвижимости, торговли, прикрывающая их ярцевская (из микрорайона Ярцево) бандитская группировка, и команда губернатора Федулова с поддержкой чиновников, финансистов и заречных бандитов, то есть из рабочего поселка Заречный, Вячик грудью встал на защиту существующей власти, обосновывая свою позицию тем, что грядущая будет еще хуже, печатал разоблачительные статьи, направленные против тузов строительства и торговли. В результате удостоился подлого ночного нападения, его сильно избили и, возможно, хотели убить, применив что-то рубящее. Дубков выжил, но шрам через все лицо остался. Сшили его криво, срослось со смещением, поэтому кажется, что у Вячика одно лицо наплывает на другое, но он остался таким же отважным и принципиальным, теперь защищая нынешнего губернатора, бывшего мэра Сезонтьева, от наскоков очередных желателей поделить уже неоднократно поделенную власть. На досуге и в душе Вячеслав Дубков – поэт и писатель, член САП (Сарынская ассоциация писателей), выпустивший две книги стихотворной лирики и одну прозы.