Неизвестный мастер Ваза в виде утки. III–II века до н. э. Фаянс с полихромией глазурью. 8x18x7

Фаянсовые изделия стали художественным открытием древнеегипетских ремесел. Фаянс изготавливался из кварцевой фритты со стекловидной поливой, и наиболее распространенными цветами покрытия были синий и фиолетовый, реже встречались светлые тона желтого и белого, такая отделка — признак высокого уровня мастерства.

В качестве формы выбиралось огромное количество разнообразных анималистических и растительных мотивов. Представленная ваза выполнена в виде утки, которая считалась домашним животным уже в XVI веке до н. э. Все предметы имели строго утилитарное назначение и определенные функции. Этот сосуд, по-видимому, являлся частью ритуальной утвари и использовался для разжигания благовоний. Строгая симметрия, гладкая полировка поверхности, геометрическая стилизация перьев и ромбовидная сетка, украшающая тело птицы, — отличительные черты керамических произведений Древнего Египта.

Неизвестный мастер «Ваза Рубенса». Около 400. Агат, золото. 18x18x12

Сокровища византийского двора обрели легендарную славу благодаря чрезмерной роскоши. Ювелирные изделия достигали подчас почти безрассудной пышности, о чем свидетельствует эта ваза, выполненная из цельного куска агата. Виртуозно вырезанный, помпезный рельеф из виноградных листьев был создан в императорской мастерской и предназначался для самого правителя.

Данное изделие имеет богатую историю. В 1204 во время IV Крестового похода его вынесли вместе с другими драгоценностями, и сосуд оказался во Франции, где прошел через руки некоторых знатных коллекционеров Западной Европы, в том числе герцога Анжуйского и короля Карла V. В 1619 великолепная ваза привлекла фламандского живописца Питера Пауля Рубенса и была немедленно приобретена им на одном из аукционов. Дальнейшая судьба шедевра неизвестна вплоть до XIX века, когда он был украшен золотой каймой — стандартной маркировкой, использовавшейся в 1809–1819 для обозначения подлинности.

Неизвестный мастер Наконечник жезла с орлом святого Иоанна. XIII век. Слоновая кость, полихромная окраска, стекло. 19,6x12,1x4,5

Этот наконечник, возможно, сделанный на Сицилии в XIII веке, относится к ювелирной пластике готического периода. Он выполнен из слоновой кости в форме завитка с изображением орла и покрыт тончайшей резьбой. Декор схож с закручивающимися орнаментальными мотивами, применяющимися для украшения оград и дверей.

Изящные виноградные листья напоминают ажурные инициалы в средневековых рукописях. Спиралевидная рукоятка заканчивается головой дракона, служащего символом всеобщего зла. Внутри ручки расположен орел, переданный с поразительным реализмом. Он держит книгу с сокращенной надписью «Иоанн Евангелист», намекающей на прямое олицетворение апостола в образе птицы. Орел смотрит в глаза дракону, желая с помощью Божьего Слова победить свирепую силу разрушения. В этом мотиве прослеживается первенствующее значение христианской догматики, характерное для всего средневекового искусства.

Неизвестный мастер Реликварий с Мужем Скорбей 1347–1349. Серебро, позолота, выемчатая эмаль, стекло. 29,5x21,3x12,7

В раннехристианском искусстве одним из видов иконографии был «Муж Скорбей», подразумевавший изображение Спасителя, демонстрирующего Свои раны. Перед зрителем — знаменитый тип исполнения, при котором кровоточащие руки Иисуса бессильно скрещены на животе. В готической скульптуре жесты имели важное значение, они раскрывали состояние персонажа и понимались как зримый отзвук порывов человеческой души. Появление подобного варианта представления объясняется распространившимся в средневековой Европе культом ран Христа.

«Муж Скорбей» всегда связан с событиями Страстей, символы которых заложены во внешней атрибутике и расположены рядом с Иисусом. Они метафорически раскрывают фазу духовного пути, в которой пребывает герой произведения. Христос с печалью взирает на инструменты Своих страданий: крест, кнуты, гвозди, колонну бичевания. Терновый венец, возложенный на Его голову, отсылает к идее великих мучений во имя спасения.

Неизвестный мастер Голова куницы. Около 1550–1559. Золото с эмалью, рубины, гранаты и жемчуг. Высота — 8

Данная роскошная голова куницы считается именно тем изделием, которое было скопировано Паоло Веронезе в портрете графини Да Порто во время ее беременности. Образ этого животного связывался не только с влиятельностью и богатством владельца, но и символизировал плодовитость женщины. Изготавливали специальные амулеты, служившие оберегом для растущего плода в лоне матери. Также со времен Античности кунице приписывалось целомудрие, в знак чего на ее носу часто изображался голубь, имеющий реминисценции на темы Святого Духа и непорочного зачатия Марии.

В пышности отделки, декоративных мотивах присутствует влияние греко-римской Античности на искусство Ренессанса, это проявляется главным образом в применении растительных завитков, пальметок, рельефного орнамента. Всплеск интереса к изысканным и искусно выполненным украшениям свидетельствует, что ювелирное дело Италии переживало расцвет в период Возрождения.

Иоганн Мельхиор Динглингер (1664–1731) Торжественный кубок. Около 1697–1722. Агат, золото, позолота, серебро, эмаль, полудрагоценные камни. Высота — 29

Иоганн Мельхиор Динглингер в 1698 был назначен ювелиром императорского двора Августа Сильного. Будучи непревзойденным мастером обработки драгоценных материалов, он обратил внимание на богатые минеральные ресурсы Саксонии. Творчество Динглингера уникально благодаря изобретенной традиции синтеза металлопластики с полудрагоценными камнями и эмалью. Международная репутация ювелира была такова, что Петр I во время пребывания в Европе пренебрег несколькими официальными визитами ради поездки в его мастерскую.

Данный торжественный кубок служит наглядным примером помпезного барочного стиля в Польше. Агатовая чаша держится на ручке с растительными завитками, среди которых встречаются натуралистические изображения лягушек и саламандры, символизирующей противостояние порочным искушениям. Над ней возвышается серебряная лошадь, на чьем эмалированном седле выписаны знаки королевской короны в виде белого орла и монограммы Августа Сильного. Усложненный декор, порой нарушающий чувство меры, успокаивается гладкой поверхностью емкости, отчего композиция приобретает гармоническую целостность.