– Не придёт она в восторг, и если вы двое провороните шанс схватить Речного Вора, – отрезал Никодимус, накладывая заклинание теневого двойника сначала на сэра Клода, а потом и на самого себя. – Итак, наш план: мы втроём прячемся на третьей барже. Как только они её захватят, сэр Клод начнёт играть «подранка», отвлекая на себя внимание Речного Вора. Я прыгаю в воду в роли «папочки, спешащего на помощь». Возможно, неодемон попытается меня убить. В этом случае ты, Рори, направляешь на них лодку. Но скорее всего, тварь просто попробует зачаровать нас с сэром Клодом и удрать в низовья. Дайте мне час для вербовки. Если Речной Вор обратится, что же, дело в шляпе. Ежели нет, я поступаю как чаролом, а ты, Рори, убиваешь всех до единого и поддерживаешь лодку на плаву до прибытия Дории. Всем всё понятно?

– Откуда она узнает, что к вам надо прибывать? – спросил Джон.

– Ты сам ей и скажешь. Когда мы отойдём подальше, сними богозаклинание с её разума, расскажи о нашей затее и проследи, чтобы последовала за нами.

– Гхм, ей всё это очень не понравится, – повторил Рори.

– Ты уже это говорил, – отозвался Никодимус. – Ещё замечания будут?

Субтекст теневого двойника уже превратил сэра Клода в фантом. Кузнец поднял тяжёлую книгу, которую бросил рядом с ним Джон. Это была его собственная копия «Гимна Железу», фолиант, состоящий из тонких металлических листов с лорнскими священными текстами и множеством кузнечных заклинаний.

– Милорд, – сказал сэр Клод, садясь на корточки, – вы уверены, что вашу драгоценную жизнь, не говоря уже о моей скромной персоне, можно вручить этому вертоградарю? – он кивнул на Рори. – Я, конечно, глубоко впечатлён успехами друидов в выращивании голубики, но, простите уж мою щепетильность, мне предстоит играть «подранка» перед злокозненным божком посреди его собственной реки в надежде, что чарослов, поднаторевший в «смертоносном» искусстве обрезки побегов, меня защитит.

– Что же, – хмыкнул Рори, – тогда остаётся надеяться лишь на твоё смертоносное искусство нытья, учитывая, что ты, судя по всему, способен раз за разом извергать одни и те же четыре простеньких заклинания.

– Ну, ты посрамил меня, друид, – с ленивым сарказмом ответил сэр Клод. – Я прям обмочился со страха. Не возьмёшь ли меня за ручку, чтобы я не так боялся?

– Да заткнитесь же вы, двое, ради пылающих небес! – рявкнул Никодимус. – Или вы исполняете мои приказы, или я сам позабочусь о том, чтобы у вас больше не было поводов для бесед, которые вы оба, видимо, считаете чрезвычайно занимательными. Ясно?

– Да, милорд, – пробормотал сэр Клод.

Рори тоже что-то пробурчал.

– Итак, сэр Клод, мы действительно вручим наши жизни вертоградарю, поскольку – и я надеюсь, вам хватит ума это оценить – друиды способны писать заклинания на дереве, а наши баржи столь плотно покрыты субтекстом Рори, что только ему одному будет под силу спасти нас, когда в воде прольётся кровь. Так что если хотите выжить, «подранок» вы наш, лучше бы вам помириться с этим типом в белой мантии.

– Сэр, – рыцарь поклонился Рори, – мои слова были произнесены поспешно и необдуманно, они не соответствуют вашим многочисленным и разнообразным талантам. Я смиренно извиняюсь.

Тон кузнеца намекал на совершенно иное. Друид уже открыл рот, но Никодимус его опередил.

– Пора, – бросил он и направился к лодкам.

– Но, Нико! – остановил его Джон. – Если ты собираешься сыграть в «папочку-спасателя», прыгнув в реку, как быть с твоим собственным первым правилом в борьбе с водяными богами?

Никодимус помедлил.

– Джон, мы не знаем, на самом ли деле Речной Вор – водяной. Это просто наиболее логичное предположение.

– И, если уж на то пошло, – встрял сэр Клод, – как насчёт вашего второго правила борьбы с водяными?

В их словах был смысл.

– Ну-у… – протянул Никодимус. – Исключения лишь подтверждают правило.

Сэр Клод откашлялся.

– Прошу меня извинить, милорд, но… По-моему, кое-кто из великих уже доказал, что современное употребление данного изречения неверно.

– Чего-чего?

– Я считаю, что слово «подтверждать» имеет двоякий смысл. Во-первых, оно означает «удостовериться», а во-вторых, – «проверять». Это то, что можно назвать контронимом, то есть словом, являющимся одновременно и собственным антони…

– Знаю! – гаркнул Никодимус.

– Поэтому, если ты собираешься сигануть в воду, пытаясь прихлопнуть водяного неодемона, – заботливо подсказал Джон, – ты тем самым собираешься доказать, что твои правила никуда не годятся.

– Эй, а кто здесь пророчески связан с присущей ему двусмысленностью и ошибками в языке? – спросил Никодимус.

– Технически, конечно, ты, – ответил Джон.

– Тогда – технически – это я решаю, какие правила и каким образом мы будем подтверждать. Согласны?

Все промолчали.

– Вот и славно, – заключил он. – А теперь за мной.

И Никодимус побежал к третьей барже.

Размашисто шлёпая голыми ногами по грязи, он боролся с желанием обернуться. Он не сомневался, что Рори, молодой и жадный до славы, последует за ним, но сэр Клод присоединился к их компании только недавно.

Как бы там ни было, Никодимус не обернулся. Обернуться – значило бы показать, что не уверен в их повиновении его приказам. Тридцатилетний опыт научил Никодимуса тому, что лучший способ предотвратить неподчинение – вести себя так, словно подобный поворот событий тебе даже в голову не приходит, а если кто-нибудь всё же решит взбрыкнуть – обрушить на ослушника громы и молнии.

Так что Никодимус бросился к берегу, перебегая от палатки к другой. Голубой и белый свет лун трепетал на волнах. Украденная баржа вернулась, воры уже отвязывали свои лодки. Время поджимало. Стояла влажная тропическая ночь, но по спине Никодимуса пополз холодок.

Позади послышались шаги по песку: его догоняли Рори и сэр Клод. Никодимус на миг задержался, потом кинулся к третьей барже мимо выведенного из строя часового и по пояс в воде направился к судну. Взобрался на нос, пригнулся и нырнул в люк, ведший в тесный трюм. Доски скрипели при каждом шаге. Никодимусу казалось, что этот громкий, плаксивый скрип дерева разносится по всей реке и вот-вот насторожит Речного Вора.

В трюме было влажно, как в пасти пса. Никодимус наколдовал несколько огненных светлячков, и те замерцали над тюками с грузом. Взобравшись на два сундука, он протиснулся в щель между пузатым бочонком и корпусом судна.

Минуту спустя в люк влезла пухлая тень Рори. Никодимус высветил ещё один параграф, светляком давая знать друиду, где спрятался. Друид решил затаиться на корме.

Скрип ступеней возвестил о прибытии сэра Клода. Никодимус запустил ещё одного светляка, а Рори – друидский текст, коротко блеснувший синим огнём. Сэр Клод помедлил и исчез в темноте у правого борта, удачно уравновесив баржу, чем весьма впечатлил Никодимуса. Теперь баржа стояла ровно и не должна была вызвать подозрений. Любопытно, откуда у кузнеца такая проницательность?