— Я… я пирог испекла. Хотите, угощу? — выпаливаю неожиданно для самой себя.

Прикусываю язык, но уже поздно.

— Да, хочу, — отвечает Багримов и открывает калитку, будто ждал приглашения этого с того момента, как только приехал.

* * *

— Вам чай или… чай? — спрашиваю, заглядывая в навесной шкафчик.

Кухня маленькая, тесная, а Багримов большой и мощный, он заполняет собой всё свободное пространство. Не знаю, какой чёрт дернул меня за язык и зачем я пригласила сюда Тимура, но сейчас уровень моей нервозности зашкаливает: руки дрожат от волнения, а голос получается наигранно-веселым. Дурацким, одним словом.

А он смотрит. Я чувствую, как он на меня смотрит. Каждой клеточкой своего тела, которая остро реагирует на его присутствие в этом доме.

— Давай на ты, Яна, — предлагает Тимур.

— Давай, — поворачиваюсь к нему лицом и согласно киваю.

Помню, как впервые увидела Багримова семь лет назад в ночном клубе. Он сразу же привлёк моё внимание. Красивый и уверенный в себе. Это не могло не подкупать, тем более меня — я до него и серьезных-то отношений никогда не имела. А ещё я помню, что буквально утонула в его чёрных глазах, глубоких и притягательных. Чем дольше смотрела, тем глубже тонула.

Я уже проходила это тогда и ни за что не хочу этого сейчас.

Лучше такого, как Димка. Когда не сжимается сердце, когда спокойно внутри, когда тебя не выворачивает наизнанку. Это же просто как дважды два. Я обязательно попробую, когда вернусь в Москву. Не хочу больше тонуть.

— Выбор у меня невелик, поэтому я буду чай, — усмехается Багримов.

Уголки его рта слегка ползут вверх. Ему идёт улыбка не меньше, чем когда он злится и хмурится.

— Хорошо. Кажется, где-то здесь был зелёный с ананасом, — вновь отворачиваюсь от него и начинаю искать. — Это не наша дача. Маминой родной сестры.

Я будто оправдываюсь перед ним за то, что не знаю, где и что лежит.

Тимур ничего не отвечает. Продолжает смотреть за тем, как я безуспешно тянусь к верхней полке и не могу достать оттуда упаковку чая. Раньше я делала это, встав на табуретку, но сейчас на ней сидит Багримов, и это несколько усложняет задачу.

— Помочь? — спрашивает Тимур.

Не успеваю я ничего ответить или хотя бы кивнуть в знак согласия, как он поднимается с места и оказывается возле меня. Если бы он не сделал это так быстро, я могла хотя бы отойти в сторону, позволив ему мне помочь. Но теперь он близко. Достаточно близко, потому что кухня тесная, а он — большой… Господи, это сумасшествие какое-то. Запах его древесного парфюма проникает мне в ноздри, а горячее дыхание Багримова приходится в область затылка. Между нами остается максимум сантиметр свободного пространства, за время моего знакомства в «новой» для нас жизни мы ещё не были друг к другу так близко.

Тимур с легкостью достает из полки упаковку чая и опускает его на кухонную столешницу.

Я стою обездвижено и не дышу. Проходит всего несколько секунд, но кажется будто вечность. Не сразу понимаю, что чай Тимур достал, но отходить почему-то не спешит. Голова идёт кругом, а запах Багримова всё плотнее окутывает моё тело.

— Чайник, — произношу хрипло, когда слышу характерные булькающие звуки. — Чайник вскипел.

Мне стоит огромных усилий отойти от него, слегка задевая своим плечом. Выключаю газовую плиту, бросаю пакетики с чаем в чашки и заливаю их кипятком. Слышу, что Тимур возвращается на своё место. Ждёт, когда я поставлю перед ним напиток. Наверное, он не привык к таким «деликатесам», но, в конце концов, он сам на всё это согласился. А вот мне в следующий раз нужно отрезать язык.

— Вкусный пирог.

Багримов накалывает на вилку ещё один кусочек.

— Спасибо.

Сажусь на скамью у стены и опускаю взгляд в свою тарелку. Кондитер из меня никудышный, но в этот раз и правда получилось неплохо. Мягкое и воздушное тесто, идеальные пропорции. Нужно будет повторить.

— Тимур, я знаю, что это не моё дело и я не имею права даже интересоваться этим, но всё же спрошу, — делаю глубокий вдох. — Вы… то есть ты консультировался с хирургами насчёт диагноза ребёнка?

— Консультировался на днях.

Он откладывает вилку в сторону, а я наконец поднимаю на него взгляд.

Я ошиблась. Он не будет плохим отцом, однозначно. Сейчас в его глазах явно читается беспокойство за будущего наследника. Багримова-младшего. Лена так и не сказала, как хочет его назвать, а у Тимура я не решусь об этом спросить. Быть может, позже, когда он рассчитается со мной за услуги, и мы никогда больше не увидимся, потому что живём почти в параллельных вселенных. А в этот раз так вышло. Случайно вышло. Карты сошлись или судьба пошутить решила.

Словно почувствовав, что говорят именно о нем, малыш сильно пинает меня ножкой изнутри. Я кладу ладонь на живот и незаметно для Багримова поглаживаю его. Наслаждаюсь тем, что ребёнок сейчас здесь и во мне. Нам осталось недолго быть вдвоем.

— Один уважаемый профессор осмотрит сына сразу же после рождения, — произносит серьезным тоном Тимур. — Не волнуйтесь, Яна. Никаких рисков. Всё будет хорошо.

Его слова немного успокаивают меня. Полостная операция такому крохе — это малоприятно. Это больно, опасно и страшно… но уверена, что Багримов сделает всё по высшему разряду.

В этот самый момент слышу я скрип калитки, и сердце проваливается куда-то в пятки. Лиза и мама. Они вернулись, хотя ещё совсем недавно ушли, а дочка грезила этим пикником несколько дней подряд. Дверь в дом открывается и на пороге показывается мама. Одна. Она удивленно вскидывает брови, сжимает губы в тонкую линию и недовольно произносит: «Здрасте», обращаясь к Тимуру.

— Где Лиза? — спрашиваю у матери севшим голосом.

— Ты же сказала, чтобы я её к детям отпустила, — ехидничает мама. — Она у соседей.

Я с облегчением вздыхаю и встаю, чтобы убрать за собой посуду. К своей порции пирога я так и не притронулась. Оказалось, что рядом с Багримовым у меня резко пропадает голод.

— Мама, это Тимур. Тимур, это моя мама — Надежда Семеновна.

Знакомство получается смазанным, нелепым и незапланированным, потому что я паникую. Не знаю, куда деть своё волнение, и его замечают все присутствующие. Мама, кивнув головой, проходит вперед, сужая пространство в кухне до критического, а Тимур поднимается с места и собирается на выход.

— Спасибо за пирог, Яна. Я, пожалуй, уже поеду. Дел по горло.

— Хорошо…

Плетусь за ним под пристальным взглядом мамы. Она смотрит на меня так… будто я что-то украла или кого-то убила.

На улице слышен детский визг и смех, среди которого я с точностью распознаю Лизкин. Только она умеет так забавно хохотать, вызывая у меня умилительную улыбку. Я подхожу к калитке и открываю её. Сухо прощаюсь с Багримовым, впрочем, он тоже не слишком красноречив. Мы будто оба понимаем, что эти посиделки за чаем и пирогом были ошибкой. Да, именно ошибкой. Мы не должны были переступать отношения заказчика-исполнителя. В следующий раз, когда встречусь с ним, возьму с собой скотч, чтобы заклеить себе рот и больше не болтать лишнего.