«Это верно», — подумал Квалин, переключаясь на музыкальный канал. В конце концов, он собирался отдохнуть, а тут не проходит и минуты, чтобы не натолкнуться на то или иное упоминание о «Призраке».

О нем же напоминала и штуковина в форме яйца, которую Михаил оставил себе. То ли Муравьев не заметил тогда, что он подобрал ее с пола, то ли сделал вид, что не заметил… Вот так и Квалин: то ли забыл ему об этом сказать, то ли сделал вид, что забыл. Потом, на «Устремленном вдаль», он. сам провел простейшее сканирование: «яйцо» оказалось напичкано электроникой, о предназначении которой можно было только догадываться. В верхнем слое был легкий эккумундивный экран, свободной от него оказалась только центральная полоска — ее, впрочем, как раз хватило для просвечивания. Что все это значило? Квалин собирался передать эту штуку на более тщательные исследования, когда вернется на Землю. Однако он просмотрел запись проникновения и понял, что на ней не видно, как он подбирает «яйцо», — камера в это время будто нарочно фокусировалась на мертвом Эрбрухте. Затем, по прибытии, Михаил поругался с Сундуковым — и это решило дело.

Сейчас вещица лежала у Квалина в сейфе. Перед тем как спрятать ее туда, он долго смотрел на нее с секундомером, пытаясь найти закономерность в последовательности миганий. Вспышка… три секунды… снова вспышка… полторы… теперь всего полсекунды… одна… целых шесть… две… опять две… четыре… Нет, бесполезно — Михаил решил, что если формула и существует, то она слишком сложна, чтобы человеческий ум мог ее вычислить. Но что же это может быть? Да все, что угодно — начиная от ключа к центральной энергетической установке и заканчивая, к примеру, часовой бомбой. Не совершает ли он глупость, оставляя этот предмет у себя дома? Еще и какую, подумал Квалин, пряча его в сейф.

Конечно, Михаил понимал, что его поступок — обычное ребячество. Что он просто-напросто обижен на начальство, которое подставило его и экспедицию: на командующего, на «Интергалактик», на Галактический совет — и теперь хочет досадить им хотя бы такой мелочью. «Ну и пускай, — думал он, — кто сказал, что я не имею права оставить себе что-нибудь на память о неудачной экспедиции? Еще неизвестно, как пойдут дела у „Хейгорна" — споткнутся так же, как мы, а потом возьмут да и придут к нам на поклон… вот тогда и попляшем».

Анализ результатов экспедиции поставил гораздо больше новых вопросов, чем принес ответов. Да, у Вильгельма Эрбрухта было выжжено лицо, но загадка в том, что умер он до того, как обгорел. Судя по всему, эргоник пережил сильнейший шок, от которого у него остановилось сердце. Ладно, допустим, он увидел эту тварь, перепугался ее до смерти в буквальном смысле, а потом она опалила его и исчезла. Логики в этом не видно, ну да черт с ней, с логикой. Какая, например, логика в том, что заряд скафандра Вилли был на нуле — причем как основной, так и резервный? Или в том, что в его лучемете перегорел излучатель и заодно спалил батарею, которая позволяет использовать оружие автономно? Какими законами физики можно все это объяснить? А что скажут по этому поводу специалисты по эргонной теории и энерготрансформации?

А ведь «Хейгорну» будет еще тяжелее, подумал Квалин. Они выложили кругленькую сумму и должны теперь во что бы то ни стало ее отбить. Почему они позарились на «Призрак», понять можно — рассчитывают на эккумундивный источник. Да только до источника надо сначала добраться — причем это даже не полдела. Вероятно, вперед пошлют добровольцев-смертников… чего доброго, оставят там не одну жизнь и даже не десяток, прежде чем что-то начнет получаться. Какую бы форму жизни ни представляли собой обитатели «Призрака», они явно не настроены отдавать свое сокровенное чужакам. И, думал Квалин, я могу их понять. Наверное, к лучшему, что больше я в этом не участвую.

Неожиданно просигналил токер. Михаил кинул взгляд на экран, поднес аппарат к уху и сказал:

— Петька, чего тебе в такую рань?

— Ну, для начала — привет!

— И ты будь здоров.

— Миша, я сейчас в управлении. Тут Сундук хочет тебя видеть.

— Это с какого еще бодуна? Вчера только говорил: да, конечно, отдохни, все такое…

— Да тут эксперты понаехали эти, из ОКЕ. Вроде, хотят с тобой говорить.

— Да ну их в калитку! Я все материалы предоставил — видеозаписи, анализы, подробный отчет… Им что, мало? Ну так пусть идут к Хейгорну!

— Вот ты их и спроси, мало им или что. Оно мне надо — переводчиком между вами?

— А я тебе скажу, Петька, почему ты переводчик. Потому что Сундук решил, что его я и слушать не стану. А тебя — еще может быть.

— Ну и послушал бы. Пообщаешься с ними и пойдешь дальше отдыхать с чистой совестью.

— Аж три раза послушаю! Знаешь что, ты им скажи… — Квалин сделал в уме прикидку, — скажи, что я тут собираю вещи и сегодня вечером тю-тю на Эалью.

— Правда или прямо сейчас придумал?

— А какая разница?

— Ну, он все-таки командующий…

— Он мне что — приказал?

— Нет. Попросил передать, чтобы ты…

— Вот ты и передал. А я отказался. Еще вопросы?

— Доиграешься ты, Миша, — вздохнул Скамейкин.

— Доиграюсь, — охотно согласился Квалин.

— А я бы и сам не прочь на Эалью… — мечтательно выговорил Петр. — Девчонки там, говорят, легко сговорчивые…

— Но-но! Твоя бы Танька это услышала…

— И я доиграюсь, — сказал Скамейкин. — Ладно, удачи!

Закончив разговор, Квалин включил коми и запросил центральный космопорт. Там он вскоре выяснил, что билетов в туристический рай на сегодняшний вечер нет — более того, раньше следующей недели можно вообще не надеяться. Михаил вздохнул. Он всегда чувствовал неловкость, когда прибегал к таким методам, но сейчас ничего другого ему не оставалось — очень уж хотелось побыстрее убраться из Кантровска. Разведчик нажал на вызов диспетчера, и на экране появилась девушка — все они были на одно лицо, эти космопортовские девушки, с предельно правильными округлыми чертами, минимальной косметикой, коротко подстриженными черными волосами и, разумеется, дежурной улыбкой.

Квалин объяснил в двух словах, что ему нужно попасть на Эалью как можно скорее, на что девушка повторила уже известное ему: билетов нет.

— Вот так всегда, — протянул Михаил. — Стреляешь всяких гадов — грудью под импульсы, под кислоту… жизни ваши сусличьи спасаешь… А потом ты никому не нужен — даже на курорт не можешь выбраться.

— Ой, — сказала диспетчерица, наконец узнав его.

Изобразив глубокое сожаление, она старательно извинилась и попросила подождать минутку — надо еще раз внимательно посмотреть рейсы. Прошло две минуты, когда она откликнулась: да, есть спецрейс завтра утром — там, правда, только по вип-заказу, поэтому выходит дороже, но вам ведь полагается скидка, не так ли?

— Не так ли, — согласился Квалин и попытался повторить улыбку девицы, только у него это вышло с заметной ехидцей. Та смутилась, а затем приняла заказ.