– Что они могут знать об этом, сидя в Англии? – Почему-то сегодня Кирилл раздражал его и своим безупречным внешним видом, и дорогим костюмом, и тщательно причесанными темными волосами. И своим присутствием, кстати, тоже. И сильнее всего – манерой не выдавать всю информацию сразу и последовательно, а вот этими паузами для наводящих вопросов.

– Поверь, они знают достаточно, – вздохнул Кирилл. – Твоя несостоявшаяся теща не поскупилась, наняла частного детектива. Судье будут представлены фотоотчеты – твои фотографии в Москве и Маргошины здесь, сделанные примерно в одно и то же время. Плюс – свидетельские показания учителей, няни. Я понимаю, это звучит бредово, но посмотри на дело с отстраненной точки, Алекс.

– Ты не хуже меня знаешь, что моя дочь не остается без присмотра ни на секунду! И что я каждую свободную минуту провожу с ней!

Кирилл чуть поморщился – он терпеть не мог крика и давления, а Алекс так легко выходил из себя и переставал выбирать слова, что общение с ним иногда становилось весьма неприятным.

– Я это знаю. Но попробуй убедить судью.

– А вот это уже твоя работа! – взревел Алекс. – Именно за это я плачу тебе деньги! Так изволь их отрабатывать!

– Ты слишком часто и подолгу стал жить в России, Алекс. Это там деньги решают любые вопросы и открывают любые двери. А здесь…

– Это говоришь ты?! Ты – мне?! Да где б ты был и кто б ты был, если бы не протекция Марго?! – Алекс ударил кулаками по столу так, что стоявшая на нем рамка с фотографией раскололась надвое. Он смахнул осколки на пол и уставился в побледневшее лицо Кирилла: – Ну, подумал?! Вспомнил, как тебя никто не хотел брать на работу, а в государственной конторе платили такие гроши, что даже на пирожок с капустой не каждый раз хватало?! И как Марго тебя пожалела и познакомила со мной?! И теперь ты живешь в Швейцарии, прекрасно зарабатываешь и можешь себе много что позволить, в том числе и коллекцию «Харлей Дэвидсон», например – скажешь, не так?! Байкер хренов!

– Ты платишь мне за работу, которую я умею делать хорошо! – вдруг, шалея от собственной смелости, огрызнулся Кирилл. – Ты не можешь пожаловаться, что я не справился с чем-то! И все твои юридические проблемы я решаю точно в срок и без потерь!

– Ну, так иди и сделай все, чтобы моя дочь оказалась дома и со мной! И подумай, что именно я сделаю с тобой, если все будет как-то иначе!

Алекс оттолкнул стол и развернулся к окну, скрестив на груди руки и тяжело дыша. Сердце бешено колотилось, в висках пульсировало от напряжения. Когда за Кириллом закрылась дверь, Алекс прилег на белый кожаный диван и закрыл глаза. Тяжесть в груди не проходила, а только усиливалась.

Он дотянулся до телефона и позвонил Марго. Та ответила мгновенно, как будто ждала звонка:

– Привет. Ну, как ты? У тебя все в порядке? – И эти традиционные слова, и звук ее голоса, такой родной и вызывающий приятные эмоции, почти сразу успокоили его.

– Почти. Чем ты занимаешься?

– Я читаю, Маша спит.

– Хорошо. Я скоро приеду.

Если бы раньше он не сделал столько ошибок, если бы она потом смогла его простить… Как хорошо они могли бы жить вместе…

Неожиданно для себя Алекс заехал в цветочную лавку и купил букет бледно-розовых голландских тюльпанов. Бросив его на сиденье, усмехнулся:

– Я начал снова ухаживать за бывшей женой. Старею.

Он часто ловил себя на мысли о том, что Марго вызывает у него странное желание иной раз обидеть ее до слез, чтобы потом иметь возможность утешать как ребенка. Зачастую он специально говорил ей такие ужасные вещи, за которые ненавидел себя, но вот эта возможность потом утешить ее и сказать что-то ласковое всегда пересиливала. Казалось бы, чего проще – возьми и скажи ей приятное просто так, наблюдай за тем, как она улыбается, как светятся ее глаза. Но нет! Алексу непременно нужен надрыв и трагедия. Именно это привлекло его в Мэри в свое время – она была такой же, как он сам. Ей доставляло удовольствие дерзить ему, выводить на эмоции, ей нравилась его грубость и жестокость. Если бы она при этом еще умела играть по его правилам – цены б ей не было. Но Мэри, к сожалению, предпочитала устанавливать свои, а не подчиняться чужим, и в этом состояла сложность.

Подъехав к дому, Алекс по привычке осмотрелся, прежде чем выйти из машины. Улица практически пуста – уже вечер, в окнах горит свет, люди вернулись с работы, ужинают, общаются. Место здесь удивительно тихое и спокойное, нет никаких клубов и баров, поэтому и шумных компаний тоже не бывает. Именно это обстоятельство и привлекло Алекса, когда он покупал дом.

В его окнах тоже горел свет, и это вмиг настроило Алекса на благодушный лад. Его ждут… Если бы еще и Маргоша была там… Но ничего, он хотя бы уверен в том, что с девочкой все в порядке. Уже легче.

Однако его не ждали. Марго рыдала на кровати в спальне, рядом с ней возилась не менее зареванная Маша. Алекс присел на край, потеребил Марго за плечо, но она дернулась:

– Уйди отсюда!

– У тебя ребенок плачет, – напомнил он, пытаясь привлечь внимание Марго к надрывающейся девочке.

– Это мой ребенок. Если хочет – пусть плачет.

Он вспылил, швырнул тюльпаны на кровать, крепко обложил Марго и, подхватив Машу, вышел из спальни, шарахнув напоследок дверью.

– Мать твоя – истеричка и размазня, – сообщил он девочке, неся ее вниз по лестнице. – Придумает себе горе и носится с ним. Ничего, пусть поревет, мы и без нее… – Его рассказ прервался визгом Марго с верхней площадки:

– Не смей трогать мою дочь!

Алекс остановился, удивленно приподнял левую бровь:

– Очнулась, маменька? Если не заметила, твоя дочь плачет. Но у тебя, смотрю, свои проблемы.

– Оставь в покое мои проблемы! – Марго слетела вниз так быстро, что Алекс даже сказать ничего не успел, вырвала из его рук Машу, прижала к себе. – Все мои проблемы обычно связаны с тобой!

– Прекрасное начало. Идем-ка. – Он крепко сжал руку Марго чуть выше локтя и повел за собой в гостиную. – Рассказывай, только быстро и без лирических отступлений, – велел, толкнув ее в кресло, и сам уселся напротив, закинув ногу на ногу.

Марго, покрасневшая, заплаканная, пару минут молчала, собираясь с мыслями. Алекс насмешливо наблюдал за ней – его всегда забавляла эта ее манера обиженно сопеть и надувать губы. Выражение лица становилось детским, а ребенок на руках придавал картине какое-то неуловимое очарование.

– Скажи мне – ведь это ты убил Мэри, да?

– Слушай, Марго, в сотый раз под разными предлогами ты задаешь мне этот вопрос, – стараясь не выйти из себя, проговорил Алекс, сжимая пальцами подлокотники кресла. – Скажи – не получив ответа, на который рассчитываешь, в очередной раз, ты и дальше будешь спрашивать?

Марго смахнула со лба отросшую челку, опустила глаза и пробормотала:

– Я спрашиваю не из праздного любопытства. И то, как ты всякий раз уклоняешься от ответа, только сильнее укрепляет меня в мысли о том, что я права.