Каган позволил себе проблеск надежды.

— Хорошо. Вы сказали, что телефоны не работают. А сотового у вас разве нет?

— Нет, — через силу ответила Мередит. — А у вас? Нет разве?

Каган вспомнил про оторванный на бегу карман.

— Потерялся.

— Он унес мамин телефон с собой, — подал голос Коул.

— Он? — Каган, превозмогая боль, подполз к деревянному стулу у кухонного стола.

Ответа не последовало. В глубине дома приглушенный мужской голос запел: «В яслях полутемных, где нет колыбели…» Каган, к удивлению своему, не сразу догадался, что это Бинг Кросби.

«Черт, да сосредоточься же!» — подстегнул он себя мысленно.

— Какой-то человек унес ваш сотовый?

Каган поздравил себя с крошечной победой, когда правая рука коснулась стула.

— Вы обещали объяснить, зачем им малыш, — сурово потребовала Мередит. — Я совершила ошибку. Что меня дернуло притащить вас в дом?

— Вы притащили меня в дом, потому что услышали плач младенца. — Каган собирался с силами. — Вы не могли оставить малыша замерзать в снегу. — Он набрал воздуха в грудь. — Потому что вы порядочный человек, а сегодня та самая ночь, когда тем более нельзя бросить раненого в беде.

С усилием подтянувшись, Каган взгромоздился на стул. Взгляд спецагента скользнул к настенному телефону рядом с ночником. К тому, что осталось от телефона, если точнее. Кто-то разнес его молотком вдребезги. Молоток валялся тут же, на кухонном рабочем столе.

— Это… — Каган указал на пластмассовые осколки, — сделал тот, кто унес ваш сотовый?

С нового места он смог получше разглядеть лицо Мередит. Даже в приглушенном свете ночника стало ясно, что на скуле у нее ссадина и глаз постепенно заплывает. В уголке рта запеклась кровь.

— И тот же, кто вас избил? — добавил он к вопросу.

На душе стало тяжело и горько. Сколько раз ему приходилось избивать людей, чтобы доказать русской мафии свою состоятельность. Пахан часто приказывал лупить женщин по лицу, бить коленом в пах, валить на пол, пинать ногами по почкам, заставляя их мужей, отцов, сыновей и братьев подчиниться требованиям мафиози.

Руководители операции только радовались, видя, насколько успешно такая тактика прокладывает Кагану дорогу в ближние круги русской мафии.

Но каждую ночь Кагану снились кошмары, и каждое утро он просыпался, терзаясь муками совести.

И теперь в нем закипел гнев при виде того, что сделали с Мередит. Всплеск адреналина придал Кагану сил.

— Если не скажете, почему эти люди охотятся за малышом, мы с Коулом идем в полицию, — предупредила Мередит.

— Нет! — выпалил Каган. — Наружу выходить нельзя. Это опасно!

Малыш заерзал на руках у Мередит. Крошечное личико сморщилось, и Каган испугался, что сейчас снова раздастся рев. Но младенец только захныкал, отпихиваясь от Мередит.

— Коул, — настойчиво позвал Каган, — сможешь помочь маме и мне? У вас есть комната с окнами на переднюю часть дома? С телевизором?

Мальчик посмотрел озадаченно.

— Есть, моя.

— Иди туда и включи телевизор. Шторы задерни, оставь только узкую щель, чтобы снаружи было видно мерцание телевизионного экрана. Пусть думают, что здесь все тихо-мирно.

Коул наморщил лоб.

— Потом иди в гостиную и гляди в окно. Сделай вид, что любуешься снегопадом, — продолжал Каган. — Если кого-нибудь увидишь, не реагируй. Просто смотри в окно, как будто ждешь Санта-Клауса.

— Я уже вырос из сказок про Санту.

— Да, конечно. Надо ж так лопухнуться. Конечно, ты уже взрослый для Санты. Но главное — обмануть тех, кто будет наблюдать за домом. Любуйся снегом. Это будет такое шпионское задание. Не желаешь поучиться шпионскому делу?

— Хотите сказать, что вы тайный агент? — вмешалась Мередит. В ее голосе послышался ужас.

— Да. — Каган обмяк на стуле под грузом навалившегося изнеможения. — Да, я тайный агент, помоги мне Боже.

* * *

Андрей шел по перепутанным следам вдоль переулка, подмечая, когда какая-нибудь цепочка ответвлялась к домам за невысокими, по грудь, заборами — кто-то из жильцов вернулся.

«Хочешь, чтобы именно к такому выводу я пришел, да, Петр? — рассуждал про себя Андрей. — Хотя на самом деле одна из этих цепочек может быть твоей».

Одинокие следы вели за калитку по правой стороне. Сквозь пелену снега Андрей попытался разглядеть, что происходит за окном гостиной. Праздничная гирлянда над камином, мужчина держит в вытянутой руке лакомство, а перед ним смирно дожидается угощения задравший голову далматин.

Андрей снова сменил руку, в которой сжимал пистолет, — теперь греться в карман отправилась левая. Пошевелив замерзшими пальцами в тонкой стрелковой перчатке, он двинулся дальше по следам, внимательно присматриваясь к отпечаткам подошв. Его взгляд перестал быть «тоннельным» зрением охотника, сосредоточенного на добыче. Он смотрел под широким углом, захватывая деревья и темные закоулки по обе стороны, ожидая нападения из засады в любой момент. До этого, когда с флангов прикрывали Михаил и Яков, он не сомневался, что Петр предпочтет спасаться бегством.

«Но теперь, один на один? Как, Петр? Рискнешь выступить против меня одного?»

Что-то вспыхнуло. Потянуло едким дымом.

Андрей развернулся и уже почти нажал на спусковой крючок, когда полыхающий предмет спланировал вниз вместе с летящим снегом.

Полиэтиленовый мусорный пакет, надутый, как воздушный шар. Внутри на деревянной крестовине размещался ряд горящих свечек, наполнявших «шар» теплым воздухом, чтобы поднять в небо. От них же он и загорелся.

Шар приземлился в снег, брызнули искры, и от небольшого костерка осталась только струйка дыма.

Андрей решил, что хватит отвлекаться на сюрреалистические явления. Он медленно обернулся вокруг своей оси, целясь в укрытый белым саваном пейзаж. В голове теснились неотложные вопросы.

Логично ли было Петру пойти этим путем? Раненому? С младенцем на руках? Ведь здесь, вдали от толпы, помощи ждать неоткуда. Ослабеет вконец от кровопотери, отключится, и они с младенцем замерзнут насмерть.

«Может, я ошибся, — сомневался Андрей. — Может, он решил, что в толпе на Каньон-роуд у него больше шансов.

А может, он как раз хочет, чтобы я так и подумал».

Нашарив под курткой радиопередатчик, Андрей переключился обратно, на частоту, использовавшуюся с самого начала операции, ту самую, на которой он недавно общался с Петром. По дыханию Петра он рассчитывал угадать, движется тот или устроился где-нибудь в засаде.

Однако на этот раз в наушнике повисло глухое молчание. Мертвая тишина.

«Выключил передатчик, чтобы не выдавать себя звуками? Тебя это не спасет. От меня не уйдешь, приятель».