которое касается православной экклесиологии, и, несомненно, породит множество трудноразрешимых проблем. Церковная история свидетельствует о том, что это серьезный вопрос (см. падение именитого Рима…).

3. Украинская церковная независимость

То, что произошло на Украине, более-менее известно. Русский и украинский народ ведут общее происхождение от руссов, которые крестились в X веке в Киеве. Таким образом, Киев («Малая Русь») является духовной колыбелью русских народов и занимает место в их национальном и религиозном сознании исключительное. Расколоть это единство весьма рано хотели представители Запада, которые использовали [для этого] любые средства и наиболее мощное из них – унию (Брестский Собор 1596 г.). Очень часто у них это получалось, но мощная культурная и духовная традиция вновь объединяла этот народ. Мощнейшим фактором, объединявшим русские народы, был Вселенский Патриархат, который всеми способами пытался сохранить едиными под одним церковным управлением Великую (Москва) и Малую (Киев) Русь, канонической юрисдикции которого они подчинялись до середины XV века[98].

Западные силы никогда не отказывались от своих попыток разорвать духовное, культурное и административное единство Великой и Малой России[99].

Пока существовало политическое единство (царская империя, а позднее СССР), сепаратистские силы не могли вести свою деятельность, и церковное единство в общем оставалось неуязвимым. После распада СССР и обретения Украиной политической независимости США и европейские державы захотели вырвать Украину из-под влияния России и включить ее в собственные политические и военные формирования. Для достижения этой цели нужно было атаковать объединяющую русские народы силу – Церковь. Так, пока украинский народ продолжал оставаться объединенным в рамках одной духовно-церковной администрации, прозападные политические руководители изо всех сил старались добиться церковной независимости от Московского Патриархата, которому уже три с половиной века непрерывно подчинялась Украина. А обширная аргументация по этому вопросу была «заготовлена» еще в 1833 году нашим Феоклитом (Фармакидисом), и есть прецедент «успешной» ее реализации (Греция, 1833–1850). Ссылаясь на свою каноническую юрисдикцию над Украиной (признавалась на всеправославном уровне последние три века), на историю, на единство русской церковной традиции, на тот факт, что колыбелью – купелью Руси (всех племен и народов русского происхождения) является Киев, Москва отказалась предоставить церковную независимость. А эту аргументацию ей «подготовил» наш Константин Иконому.

В 1991–1992 гг. украинские епископы обратились с письменной просьбой о предоставлении автокефалии к Русской Церкви, а не к Вселенскому Патриархату, потому что, согласно их церковному самосознанию, они канонически находились под омофором Москвы, а не Константинополя[100]. И украинские епископы из раскольнических группировок Филарета (Денисенко) и Макария (Малетича), которые сегодня защищают Константинополь, поскольку он предоставил им «автокефалию», еще несколько лет назад считали своей «Матерью-Церковью» Москву и по вопросу о предоставлении им автокефалии обращались именно к ней…

Москва не согласилась предоставить автокефалию и не стала передавать просьбу украинцев Вселенскому Патриархату для вынесения на всеправославное обсуждение и принятия решения. Вместо автокефалии в 1990 году Москва предоставила Украине полную церковную независимость, сохранив при этом единство между двумя Церквами. Эта независимость Украины весьма широка. По Уставу[101]«Украинская Православная Церковь является самостоятельной и независимой в своем управлении и устройстве» (ст. 1.1), имеет собственный Архиерейский Собор, в котором участвуют все епископы Украины (ст. 1.2) и который обладает компетенцией рассмотрения «всех вопросов, касающихся жизни Украинской Православной Церкви» (ст. III. 6). Собор епископов Украины без участия представителя Московского Патриархата самостоятельно избирает своих епископов (право хиротоний-jus ordinandi) и даже своего Архиепископа, носящего исторический титул: «Митрополита Киевского» (ст. III. 9), и, несомненно, имеет право суда над вышеупомянутыми (право суда-jus jurandi; ст. III. 8). Также «Собор епископов канонизирует святых и принимает богослужебные чинопоследования, составленные в их честь» (ст. III.7). Помимо этого, Собор самостоятельно принимает Устав и вносит в него изменения и дополнения (ст. II.7). Его решения не требуют одобрения Москвы, не имеют и права вето на какое-либо решение Собора епископов Украины. И, наконец, Митрополит Киевский принимает участие в работах Синода Московского Патриархата как первый по чину архиерей.

Иными словами, Украина обладает статусом полной независимости под омофором Москвы, но в межправославных отношениях выступает в качестве епархии Русской Церкви.

Независимость, которой добилась Украинская Церковь, намного более широкая, чем та, которую Вселенский Патриархат предоставил Автономным Церквам Финляндии и Эстонии и полуавтономной Критской Церкви: в Эстонской Церкви «избрание, рукоположение и замена митрополита осуществляется Вселенским Патриархатом, а других епископов – митрополитом»[102]. Подобным же образом и в Финляндской Церкви[103], в то время как в Критской Церкви избрание митрополитов осуществляется епархиальным синодом, а Архиепископа – Константинопольским Патриархатом.

На основании вышесказанного мы не можем понять оценку профессора Фидаса в отношении автономного статуса Украинской Церкви, когда в своей недавней статье он пишет: «Украинская Православная Церковь якобы обладает сегодня… церковной автономией и внутренней административной независимостью, но подотчетна Московскому Патриархату… Конечно, эта своеобразная обременительная независимость закреплена в ее Уставе, поскольку Синод Украинской Церкви избирает и рукополагает не только всех архиереев Украины, но и самого ее Предстоятеля – Митрополита Киевского и всея Украины. Тем не менее, этот самый статус обременительной независимости Украинской Церкви обретает относительный характер и ослабляется неканоническим требованием Московского Патриархата к Митрополиту Киевскому быть постоянным членом и Священного Синода Московского Патриархата, дабы [тем самым], очевидно, выразить самовольную претензию на полное ее подчинение своей канонической юрисдикции»[104]. Заметим, что, по словам профессора, «неканоническая претензия» Московского Патриархата «к Митрополиту Киевскому быть постоянным членом и Священного Синода Московского Патриархата» предусмотрена и Уставом 1945 года, который был утвержден Московским Собором с участием почти всех Поместных Православных Церквей, включая Вселенский Патриархат, как сам же профессор отмечал ранее[105]. Помимо этого, еще и Критский Собор в своем соответствующем решении по вопросу об автономии предусматривает возможность участия Первоиерарха автономной Церкви «в Синоде автокефальной Церкви» (§ 1 г).

В чем же тогда заключается неканоничность этого участия?

Сегодня в Архиерейском Соборе Автономной Украинской Православной Церкви участвуют примерно девяносто епископов, которые окормляют пятьдесят три епархии. Председательствует на Соборе Митрополит Киевский Онуфрий, который на правах постоянного члена участвует и в Синоде Московского Патриархата. В составе Автономной Украинской Церкви примерно двенадцать с половиной тысяч приходов[106] и двести пятьдесят монастырей (важнейшие монастыри Украины – Киево-Печерская и Почаевская лавры), в которых проживает более пяти тысяч монашествующих[107]. До 2018 года Автономная Украинская Церковь признавалась всеми Православными Церквами, даже Вселенским Патриархатом, как Церковь, которая выражает интересы православных верующих Украины.

4. Украинский раскол: извержения из сана и самосвятство

Большинство украинских епископов и монастырей, попросивших автокефалию у Москвы,