Вахтенные столпились у двери и с любопытством разглядывали «Тирану»; это был первый увиденный нами после «Сайентиста» корабль. Подобно «Атлантису», судно было построено на германской верфи, было таким же большим и обладало такой же скоростью, как и сам рейдер. Младший лейтенант Бройер, один из офицеров моей призовой партии, приказал экипажу «Тираны» упаковать мешки и приготовиться к переходу на борт «Атлантиса». Именно Бройер позаимствовал для нас катер с лайнера «Европа», и это приобретение очень выручало нас при транспортировке раненых. За исключением старшего механика, трех машинистов и одного кочегара, весь экипаж был переправлен и размещен отдельно от пленных с «Сайентиста».

Абордажная команда обшарила «Тирану» от киля до клотика. Мой старший кочегар доложил из машинного отделения, что двигатели, гирокомпас и рулевое управление в полном порядке; старшина-телеграфист проверил радиорубку и доложил, что аппаратура исправна, хотя сама рубка разбита, но все повреждения легко исправить.

Между тем напротив меня и Мора сидел шкипер «Тираны» капитан Э. Гауфф Гундерсен. Он был бледен и до сих пор не оправился от постигшей его катастрофы, но тем не менее с ног до головы выглядел настоящим моряком, каким может быть только норвежец, и четко отвечал на наши вопросы. Когда он сообщил, что на «Тиране» осталось 900 тонн горючего, я сверил эту цифру с корабельным грузом, сведения о которой получил от капитана Каменца, и понял, что судно представляет собой слишком большую ценность, чтобы его топить. По крайней мере, пока его следовало сохранить.

Шкипер также сообщил, что отплыл из Осло 18 февраля 1940 года, прошел Атлантику, Средиземное море и Суэцкий канал, держа курс на Рас-Хафун в Итальянском Сомали. Там он загрузился солью и взял курс на Мири в провинции Саравак[14]. Оттуда с грузом масла он отправился в Хакодате в Японию. Это было 6 апреля. По прибытии туда он неожиданно узнал, что между Норвегией и Германией началась война. Тогда же он получил приказ от норвежского консула идти порожняком из Токио в Сингапур, взять там груз на борт и дальнейшие приказы получать от британских властей. С 1 по 14 мая судно стояло в Сиднее, а с 16-го по 29-е – в Мельбурне. На стоянке в Мельбурне судно оснастили скорострельной пушкой калибра 4,7 дюйма на вращающейся платформе с полным боекомплектом, дымовыми шашками, системой корректировки артиллерийского огня, пулеметом, винтовками и касками для экипажа в соответствии с «Правилами защитной оснастки торговых судов». Капитан Гундерсен добавил, что его судно было первым вооруженным торговым судном Норвегии, выполнявшим приказы министерства обороны Австралийского Союза. Большую часть груза судно получило в Сиднее, остальное, включая автотранспорт, – в Мельбурне, откуда оно отплыло 30 мая, взяв курс на Момбасу.

Всю эту информацию впоследствии подтвердили документы, которые шкипер порвал и бросил в мусорную корзину на мостике. Из этих документов мы, к примеру, узнали, что инспектор в Мельбурне, ответственный за погрузку, заверил капитана Гундерсена, что тот может спокойно спать в своей каюте до самой Момбасы, поскольку в Индийском океане нет германских боевых кораблей; но при этом он должен был опасаться мин, установленных «карманным» линкором «Граф Шпее» у мыса Игольный. Я был рад увидеть эту официальную ложь, так как это означало, что в будущем никто из противников не заподозрит невинный рейдер в том, что это он заложил мины.

– Почему вы перекрасили свой корабль в черный цвет и стерли его название от носа до кормы? – спросил я.

– Таков был приказ норвежского консула, – ответил Гундерсен. – Мы приобрели черную краску, а цвет переменили в море.

Нам также стало известно, что большая часть груза предназначалась для англичан в Палестине, а в портах Австралии дожидались своей очереди на погрузку много судов. Сопоставив эти сведения с теми, что британцы один из своих судоходных маршрутов пролагают по Тихому океану и через Панамский канал, а оттуда через Атлантику отправляются конвои. И, несмотря на длинный окольный путь, высокие издержки и долгое возвращение домой, было ясно, что у британцев хватает кораблей, чтобы с этим справиться. Но если бы можно было этого избежать, они ни за что не пошли бы на такие затраты. Выходит, наш каперский рейд начинал приносить дивиденды.

Трудно было убедить норвежского шкипера в том, что он навеки потерял свой корабль.

– Но между нашими странами сохранялся мир, капитан, – заявил он со слезами на глазах. – Я так и не понял, что ваш корабль – рейдер. Я так и сказал старшему механику: «Этот датчанин хорошо идет, но мы не позволим ему обойти нас», и мы развили такую скорость, чтобы посмотреть, насколько вы нас быстрее. Все мои офицеры и я сам были уверены, что вы относитесь к торговому классу.

– Да, кстати, – вклинился в разговор старший механик, – где и когда вы захватили «Аббекерк»?

Он по-прежнему считал, что находится на борту датского судна, а когда узнал, что «Аббекерк» на самом деле является «Золотой скалой», заявил:

– Я никогда бы этому не поверил.

Тогда я еще не знал, что «Аббекерк» и «Тирана» сошли с одной верфи в Бомбее, и между их экипажами даже был организован футбольный матч.

– Почему вы не остановились, – спросил я, – когда мы подняли флаг? И почему не застопорили ход после того, как мы открыли огонь?

Пожав плечами, Гундерсен ответил:

– Мы не видели ваших сигналов, потому что ваше судно находилось между нами и солнцем. А потом, застопорите вы ход, если ваш корабль делает 17 узлов?

На это мне нечего было возразить, потому что в данной ситуации я поступил бы так же.

– Вы собираетесь расстрелять меня? – спросил Гундерсен после долгой паузы. – Возможно, я заслужил это своей глупостью. – Он вытер пот с лица тыльной стороной ладони и с беспокойством посмотрел на меня. – Что я наделал? Пятеро членов моего экипажа мертвы, и виновен в этом я.

– Не волнуйтесь, капитан Гундерсен, – успокоил я его. – Никто не собирается причинить вам вред. Достаточно того, что вам и так уже досталось. Мне бы хотелось выразить вам свою симпатию и симпатию своего экипажа.

Норвежец молча кивнул, его лицо было омрачено болью и гневом. Экипаж был так же расстроен, как и его капитан. Матросы сгрудились на палубе, опасаясь, что мы посадим их в шлюпки и отправим дрейфовать. Они успокоились только тогда, когда поняли, что останутся на борту рейдера, и охотно отправились в свои новые кубрики.

Несмотря на легкие повреждения, «Тирана» полностью сохранила свои мореходные качества, и я принял решение отправить судно вместе с призовой командой дрейфовать. Позже мне пришлось бы решить, затопить ли корабль или отослать его на родину, прорвав блокаду. Между тем мы могли пополнить наши запасы за счет груза этого корабля. У «Тираны» на борту было множество прекрасных вещей – пиво, табак, консервированные персики, мармелад, мыло, шоколад, ветчина и сыры. На судне также находились некоторые секретные документы, которые офицеры не успели уничтожить, – маршрутные карты от Мельбурна до Момбасы, судовые патенты, выданные военно-морским флотом Австралии, инструкции для вооруженных торговых судов, таблицы артиллерийской стрельбы, интендантские уведомления в получении защитных средств и руководства по артиллерийскому делу и обслуживанию орудий. Нам удалось выкачать из «Тираны» 100 тонн горючего для «Атлантиса», рассчитывая на то, что удастся пополнить запасы «Тираны», прежде чем она отправится в качестве приза на нашу родину. Всю ночь перекачивали топливо из бункеров «Тираны» в наши бункеры, а тем временем шлюпки с рабочими командами челноками сновали между кораблями. 12 июня «Тирана» отплыла к месту нашей будущей встречи, имея на борту экипаж в составе 12 немцев, 7 норвежцев и 8 ласкаров.