И всё же – может, потому, что миссис Штейнман назвала её тигриком, – Якуб, остановившись через три соединительных мостика у двери в своё купе, смотрел на неё так, будто она и правда какая-то героиня. Флинн взглянула на эмблему у двери: большой круг с двумя короткими крылышками. Как и Касим, Якуб был выбранным птичкой-бекасом кругликом.

– Давай быстрее, – сказала Флинн, входя в купе Якуба.

Выглядело там всё по-сиротски, как и на душе у Флинн. При зелёном дежурном освещении она не обнаружила никаких постеров, никаких декоративных украшений, почти никаких фотографий. Из двух кроватей заправлена была только правая. Очевидно, Якуб жил один. Флинн вспомнились её первые две недели в поезде, когда ей как безбилетному пассажиру приходилось спать на второй кровати в стерильном купе мадам Флорет. Внезапно ей стало жаль Якуба. Он был немножко сродни ей самой – хотя она теперь уже и не та.

Флинн распрямила плечи.

– Ну, и где монстр? – спросила она, повернувшись к платяному шкафу под кроватью Якуба. Такой шкаф стоит под кроватью в купе у каждого ученика. Часто его дверцы чем-нибудь украшали или полностью завешивали, как Пегс у себя в купе. У Якуба же он был просто выкрашен в скучный серо-коричневый цвет.

Мальчик покачал головой.

– Д-друго-гой, – прошептал он, подняв дрожавший палец и указывая им на второй шкаф.

Флинн, воздержавшись от комментария – мол, получается, монстр вовсе не под его кроватью, – повернулась в другую сторону. Шкаф под незастеленной кроватью украшали пятнышки, похожие на машущих крыльями ворон.

Флинн открыла скрипучие дверцы, и из-под пальцев у неё посыпалась отслоившаяся серая краска. На неё пахнуло пылью и затхлостью. На секунду недра шкафа показались темнее, чем должны бы быть при размытом лунном свете, – будто они таили в себе безграничную галактику и Флинн могла бы просовывать голову всё дальше и дальше…

– Ой! – Она наткнулась на деревянную панель.

Флинн тщательно прощупала заднюю стенку и твёрдое деревянное основание шкафа, а вокруг неё звёздами плясали пылинки, и нос щекотал запах серы и шариков от моли.

– Здесь ничего нет, – наконец заключила она.

Разумеется, там ничего не было. А чего она ожидала?

Флинн знала об опасности, по ночам нависающей над поездом и превращающей экспресс во что-то живое, в какое-то существо из света и тени и бесконечных, как зев чудовища, коридоров. Ну а здесь? Здесь был просто пустой шкаф, нагоняющий на детей страх, как повсюду в мире.

– А сейчас тебе пора спать, – сказала Флинн, выжав из себя усталую улыбку.

Якуб в панике замотал головой, но, прежде чем он успел что-нибудь возразить, она выскользнула из его купе и отправилась в обратный путь по тихому составу.

Что-то изменилось. Флинн это сразу заметила. По тишине, которая давила ей на уши по дороге к своему купе.

Эта тишина отличалась от того мягкого покоя, обволакивающего поезд рано утром или в вечерние часы. Она не походила даже на тишину самой глубокой ночи, когда любой шёпот и шаги звучат так тихо, что перестук колёс нарастает и ослабевает как шумы в радиоприёмнике… перестук!

Флинн резко остановилась. Колёса не стучали! Пол не покачивался под ногами, и не слышалось ни звука. Никаких сомнений – поезд стоит. Неужели авария?!

Ночные светильники всё ещё беспокойно мигали, словно были неспособны самостоятельно поддерживать в себе жизнь. В коридоре становилось темно-светло-темно-темно-темно – опять светло.

Осторожно подкравшись к окну, Флинн заглянула за рулонные шторы. Но там были видны только сверкающие световые точки в сером сумраке. Флинн нахмурилась: в оконном стекле казалось, будто её лицо пошло рябью на поверхности какого-то тёмного озера.

Что-то тут не так. Где они? Флинн без долгих размышлений открыла ближайшую железную дверь и вышла в тамбур между спальными вагонами.

Дождь закончился, и воздух теперь был наполнен влажным паром и искрами. Секунду спустя Флинн поняла почему: Всемирный экспресс находился в огромном зале. Похоже, в нём поместился весь бесконечно длинный и высокий состав.

У Флинн было такое ощущение, будто экспресс проглотило какое-то чудовище, намного огромнее его. В дымке раздавались удары по металлу и чья-то иноязычная речь. В крупнозернистой тьме двигалось много мускулистых людей. Флинн шумно вздохнула: воздух – сухой и в то же время влажный – царапал горло.

«А-а-а-асторожно!» – поднялся с земли чей-то голос.

Сноп горячих искр прямо под ногами у Флинн заставил её отскочить в сторону, к третьему спальному вагону. За спиной у неё грохнула железная дверь, но звук потонул в тысяче других шумов, раздающихся вокруг поезда. Флинн стало страшно. Она не представляла себе, что Даниэль позволил бы остановиться в таком месте – ей казалось, что этот зал возник здесь прямо из ада.

Флинн быстро понеслась по коридору мимо закрытых купе. Ещё два соединительных мостика – и она будет у себя и разбудит Пегс. Но выстеленный мягким ковролином тёмный коридор тянулся в бесконечность, и Флинн опять почувствовала себя так же, как в самую первую ночь в поезде. Вот если бы сейчас объявился Фёдор и помог ей, как тогда!

В конце третьего спального вагона под ногами у неё что-то дёрнулось. Вагон закачался, будто какой-то великан обхватил его рукой и кончиками пальцев барабанил по дну. Флинн, пошатнувшись, вцепилась в дверную коробку одного из купе, в ужасе уставившись на ковёр – при свете мигающих лампочек он взбухал подобно морской пене. Его накрыла чёрная тень, вырастающая всё выше и выше, словно горб. Флинн попятилась – тень растягивалась, как тёмный силуэт из самого жуткого ночного кошмара. Флинн ойкнула. Эта тварь сейчас проглотит её, кто бы это ни был, сейчас проглотит со всеми потрохами, на свету и в темноте… свет… темнота… свет…

– Флинн?

Вскрикнув, Флинн обернулась. С грохотом захлопнулась вагонная дверь, а за спиной у неё стоял Фёдор. Фёдор! Фёдор, черноволосый, с бледным скуластым лицом, тёмная футболка запачкана машинным маслом, а лямки комбинезона, как всегда, болтаются у ног. При мигающем свете ночных светильников он выглядел ещё более измождённым, чем обычно.

– Фёдор, скорее… – прохрипела Флинн. Горло было забито пылью, страхом и темнотой. – Там кто-то… – Она бросила быстрый взгляд в коридор, на тень, чтобы выяснить, что это за существо. Но там уже ничего не было.

Ничего – только тишина, зияющая тьма и ощущение опасности, как эхо таящейся по углам. Как же так?!

Пока Флинн в панике озиралась в поисках исчезнувшего нечто, Фёдор, нахмурившись, молчал. Ей опять вспомнилось, что с тех пор, как она официально стала павлином, он не сказал ей и двух слов. Однако теперь он хриплым голосом спросил:

– Что случилось? – Голос его звучал скептически, словно ей больше нельзя было доверять.

Флинн молчала. Она ещё не забыла, как косо посмотрел на неё Фёдор на прошлой неделе, когда она услышала шёпот созвездий в вагоне, где проходят уроки героизма.