— Вася, здравствуй. Как поживаешь? — раздался издалека голос Панина. — Зайди через час, пропустим по рюмочке.

На условном языке это означало, что Климов должен быть через час в квартире на Зубовской площади.

Климов пришел на пятнадцать минут раньше, но Панин уже был на месте. Он сидел верхом на стуле и сиял всеми веснушками.

Климов думал начать с выговора, но вместо этого схватил Николая за плечи, хотел обнять, передумал и дал подзатыльник.

— Ах так! — Панин рванул Климова за руку, сделал подсечку, но не удержался и тоже шлепнулся на пол.

Так они и сидели на полу друг против друга, улыбались и молчали. Первым взял себя в руки Климов. Он вскочил, дернул Николая за рыжий вихор и кивнул на стол.

— Садись, атаман, докладывай. Подробно и коротко. Начни с причин, по которым больше месяца не являлся. И потом — если кто увидит, как ты по телефону разговариваешь? Кому ты звонишь?

— Значит, так. — Николай потер руки, откашлялся. — Как мы и договаривались, пришел я в трактир, нашел хозяина, поклонился низко и передал письмецо, которое вы мне дали. Отец Василий читает и на меня поглядывает, потом перекрестился, обнял меня и говорит: «Великий ты мученик, Николушка. А отец твой — святой человек». А не являлся я, так как отец Василий не любит, чтобы от дела куда отлучались. Доверяет. Полностью доверяет. Даже ключи от кассы дает. Но будь мил, — он развел руками, — будь всегда на месте. Только он все удивляется, что рыжий я; качает головой и вздыхает: «Матрена, Матрена, грешница ты великая».

Климов рассмеялся.

— Расспрашивал про дом?

— Расспрашивал. Да я как начал плакаться на большевиков, мол, землю отобрали, лошадей и коров отобрали. Он как закрестится: молчи, раб божий, говорит, за все они, антихристы, ответят. Приголублю, Николушка. Одной крови мы. И два червонца в месяц мне положил. — Николай вынул из кармана пачку денег. — Вот, возьми, Василий Васильевич.

Климов пересчитал деньги.

— Почему так много? Я тебе два червонца дал, да два ты получил. А здесь девять.

— Я в рост даю. Я ж кулацкий сын. Я вот… — Николай сделал жест, будто выжимает тряпку. — Ростовщическая контора «Панин и сыновья». Если на день, то тридцать процентов, на два — сорок, три — пятьдесят. Обязательно должен быть поручитель, а то вы должника этого посадите, и пропали мои денежки. — Он достал из кармана клеенчатую книжечку и огрызок карандаша. — Это вам. — Он вырвал несколько листков. — Имена и клички уголовников. В скобках буквы стоят: «к» — карманник, «м» — мошенник, «г» — грабитель. Это моя бухгалтерия: кто сколько мне должен.

Климов посмотрел в простодушные глаза рыжего паренька, не выдержал и опять рассмеялся.

— А насчет телефонных звонков вы не беспокойтесь, — продолжал отчитываться Панин, — специально завел себе девицу с телефоном и названиваю ей целыми днями. Хозяин поощряет, так как отец у этой девчонки скобяными товарами торгует. Нэпман, в общем. Теперь о деле. В банде шесть человек. Имена, клички, приметы — здесь. — Он показал на свой блокнот. — Серый подручных держит крепко, не пищат. Но и сам Серый под каблуком ходит. Хозяина Серого назовем пока иксом. Денег у бандитов ни копейки, едят и пьют в долг у хозяина. Этот икс не появляется, и знает его, видимо, один Серый. Икс готовит налет и поддерживает связь с нашим… — Николай замялся.

— Ну ясно, — сказал Климов.

— Возможно, что этот человек и является наводчиком. Михаил слышал, что Серый ругался со своими дружками из-за золота, которое было взято при последнем налете. Якобы икс не разрешает реализовывать золотые вещи и настаивает, чтобы увезти их из Москвы.

— Не дурак этот икс. — Климов вынул трубку и кисет с табаком. — Мы на всех скупках людей держим, ждем. У них не только золото. За последний месяц бандиты два комиссионных магазина и ломбард взяли. Вещей целый воз, на многие тысячи рублей. Где же они все это, черти, держат? Ни одно кольцо, ни одна тряпка не появлялась в городе.

— Не черти, а один черт, Василий Васильевич, — поправил Николай. — Если бы Серый или тем более его ребята имели подход к награбленному, то давно бы все продали.

— Как они отнеслись к последним провалам? — спросил Климов.

— Лавров говорит, что догадываются о нашем существовании. Хотели уходить из Москвы, но икс соблазнил большим делом. Сейчас готовят это дело и нас ищут. Тыркаются, как слепые котята.

— Конкретнее, пожалуйста. Как именно они тыркаются? Кого подозревают?

— Закупорка вышла у нас с Михаилом, — не отвечая на вопрос, продолжал рассказывать Панин. — Подойти-то к Серому мы подошли. Да недостаточно близко. Топчемся на месте. Ничего конкретного раздобыть не можем. Как лбом об стенку. Михаил то с одной стороны зайдет, то с другой. А я вообще пустое место: подай, прими, пошел вон. Вся надежда на Мишку.

Климов молчал и внимательно смотрел в лицо Николая. Что-то парень недоговаривает. Не все у них так гладко и благополучно. Ничего, Фалин — мужик опытный и разберется, что к чему. Климов отодвинул лежащие на столе деньги.

— Спрячь, Николай, пригодятся.

— Вы что? — Панин покрылся румянцем. — За кого вы меня принимаете?

— Бери, красная девица. Деньги — вещь нужная. Сегодня вечером в трактире появится один человек. Лет около пятидесяти, маленький, щупленький. В пенсне со шнурком. Посади его за свой стол и передай эти деньги.

— Проверяете? — недовольно буркнул Николай и сунул деньги в карман.

— А ты как думал? Хочу точно знать, что у вас там делается. Почему Михаил не пришел?

— Говорит, не стоит рисковать.

— Тебе стоит, а ему нет?

— Я-то вне подозрений, — поняв, что проговорился, Панин замолчал.

— Так, — протянул Климов и встал. — Вот и добрались до истины, мальчуган. Значит, не такие они слепые. Если ты сейчас мне всю правду не расскажешь, я тебя назад не пущу. И Лаврова сегодня же вытащу и вечерним поездом отправлю в Киев. Понял? Выкладывай!

Возвращаясь в отдел, Климов вспоминал весь разговор с Паниным и пришел к выводу, что пока все правильно и ребята на верном пути. А что он, Климов, может сделать и чем может помочь им в выполнении задания?

Кто-то крикнул над ухом, Климов поднял голову и еле успел схватить под уздцы наезжающую на него лошадь.

— Ослеп, паря? — крикнул извозчик, откидываясь назад и натягивая вожжи.

Климов похлопал по горячей и пахучей конской шее.

— Орловский красавец, беречь надо. Отпусти шенкеля, живодер, и левую заднюю перекуй, — сказал он и опять похлопал по шелковистой шее.

— Советничек нашелся.

Климов проводил взглядом пролетку и вернулся к своим