она смягчилась и в одну из ночей после четырёх часов разговоров и двух бутылок водки вышло так, что они легли отдыхать на раскладной диван кровать директора и руки их разбежались по штанам друг друга. Естественно, спустя неделю это повторилось уже в более трезвом состоянии и зашли они в своих действиях гораздо дальше. Спустя какое-то время это стало обыденностью, как и прекрасное отношение директора к Марии Валерьевне, как и дополнительные десять тысяч ежемесячного перевода с карты директора на карту сторожихи.

4.8. Тесный мир.

Одним морозным вечером в начале февраля Григорий Иванович привез в общую клетку пополнение в виде двух молодых крепких и чёрных как ночь псов. Бор и пёстрый сразу узнали их и даже не двинулись в их сторону на приём новичков. Чёрные братья, обнюхав пару-тройку желающих из встречающей их делегации, сразу ощетинились и зарычали, отогнав от себя всех и улеглись в нескольких шагах от дверцы. Ночь прошла спокойно, под завывания и лай живущих ночью собак. Полная луна смотрела на них с чёрного, усеянного звёздами неба. В такую прекрасную ночь удалось услышать протяжный вой даже со стороны карцерных клеток. Какой-нибудь восторженный романтик глядя на всё это сказал бы, что и тоска бывает очень красивой.

Утром, когда в клетку из кухни стали носить вёдра с тёплой кашей и блюда с сухими кормами, Бор уже не помнил о новоиспеченных соседях и вприпрыжку побежал к широкому блюду с сухарями. Протиснув свою морду сквозь несколько шерстяных шей, он ухватил горсточку сухого корма, клацнул зубами и моментально проглотил. Попытавшись ухватить следующую порцию, он оглядел глазами морды вокруг себя и вздрогнул от неожиданности увидев с двух сторон от себя по одному чёрному псу. Те, почувствовав резкую тревогу Бора, сразу же заметили рядом с собой того самого пса, который заставил их бежать из недавнего боя и так активно лаял на них на воле. Реакция не заставила себя ждать, в ту же секунду один их них отскочил растолкав принимающих пищу собак и громко залаял, в то время как другой схватил Бора за заднюю лапу и начал дергать её на себя уперевшись всеми четырьмя лапами в пол клетки. Бор взвыл от боли, но сумел вывернуться и хорошенько тяпнуть за морду своего обидчика. Первый отпрянувший пёс напрыгнул на Бора сзади и зажал в пасти его горло. Дернувшись пару раз в попытках вырваться Бор усугубил свою рваную рану. Почувствовав свинцовое утяжеление в голове, он рухнул на пол и потерял сознание.

4.9. Дефектные.

Бор очнулся через шесть часов в клетке для больных и умирающих псов, он лежал на грязной простыни в цветочек, шея его была плотно перевязана марлей, сквозь которую сочилась кровь, а рана на задней лапе была обмотана тряпкой сделанной из той же простыни, на которой он лежал. Ослепший старый пёс нюхал и облизывал тряпку на задней лапе Бора, а тот с трудом мог пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы встать. Неподалёку от него на похожей простыне лежал небольшой пёсик без двух задних лап и часто моргая смотрел на Бора. В центре клетки гордо лежал коренастый пёс без глаза, ушей и хвоста. Вообще в этой клетке без очевидных дефектов был только слепой, его недуг можно было обнаружить лишь с близкого расстояния глядя на глаза похожие на две бледные луны и взгляд стремящийся в никуда. По клетке он передвигался как вполне зрячий, ведь он провёл в ней уже два года. Этот пёс без приюта должен был умереть уже очень давно, но ежедневный паёк, отсутствие потрясений и недоброжелателей в клетке дефективных позволили ему жить дальше. Ежедневно он ходил по клетке вычерчивая ровные линии и острые углы, вынюхивал и вылизывал больных собак, ел и очень много спал. Когда он подходил к кому-то со своей заботой, его встречали дружелюбно обнюхивая. Бор его заинтересовал, давненько в этой клетке не было собак со свежими открытыми ранами.

Бор сумел подняться только на третий день, он подошел к краю клетки, прутья в ней были не такие узкие, но из этой клетки сбегать никто и не собирался, всех её обитателей на воле ждала быстрая смерть. С края клетки было видно почти весь приют, оглядевшись и толком ничего не поняв, Бор побрёл обратно, лёг и уснул еще на десять часов. Проснувшись, он понял, что аппетит вернулся и второй свой подъём он потратил на поход к тазику с кашей. Съел он немного, но это пошло на пользу его восстановлению. Через неделю он узнал по очертаниям в одной из карцерных клеток своего пёстрого друга, а в другой – чёрного недруга.

Дело в том, что после отключки Бора пёстрый успел накинуться на одного из чёрных сзади и за двадцать секунд боя нанёс ему два смертельных ранения, битву со вторым он должен был проиграть, но к тому моменту в клетку уже подоспели работники приюта разняв драку хлёсткими ударами прутьев. Двух дерущихся тут же разнесли по карцерным клеткам за неимением серьезных ранений, а двух лежащих в крови потащили в ветеринарный кабинет в гараже, где и скончался чёрный, пока Бору оказывалась первая помощь. После наложения швов Бора определили к умирающим и дефектным, а дальше мы уже всё знаем.

В этой клетке все молчали. Все были спокойны и умиротворены. Никто не выл, не лаял и не рычал, хотя голосовые связки у них были в порядке. Было ощущение, что за получение серьёзного дефекта каждый пёс расплачивался ещё и голосом. Ни у кого не было ни надежд, ни амбиций, ни желаний. Каждый принимал существующую в этом виде жизнь как лучшую из возможных и был в некотором роде счастлив. У молодых иногда появлялось игривое настроение и они ползали в меру своих возможностей от слепого старика по клетке, а если тот находил их и начинал облизывать – облизывали его в ответ за то, что он их поймал. Бор постепенно приходил в себя и вставал на ноги. Спустя несколько перевязок с задней лапы были сняты все обмотки, а еще через пару недель и с шеи его была снята последняя марля, обнажив широкие лысые участки рубцовой ткани.

Пёстрый до сих пор находился в карцерной клетке, очевидно, что за убийство другого пса у него не было иного пути кроме как атрофировать себе пару конечностей в тесном карцере и переехать в клетку к Бору спустя несколько месяцев. В обычную клетку после такого не возвращались.

Но самому