- Если все сделать правильно, то твоя магия останется при тебе. Нужно только продумать хорошенько ритуал.

- Или поймать Уиллена и отправить его гнить за решеткой, и тогда никакие ритуалы не понадобятся, - предложила я.

- Хорошая мысль, но это не решит всех проблем. Из-за того, что его энергия попала к тебе не в ходе тщательно подготовленного ритуала, она по-прежнему принадлежит ему.

- Как с теми чародеями, которых он истязал и пытал, чтобы от боли их магия очистилась и приобрела нейтральный оттенок? – зябко повожу плечами я.

Может, для темных магов это и нормальная практика, но меня в дрожь бросает, когда я думаю о том, чтобы пытать людей, дабы легче было потом высосать их магию. Это не просто бесчеловечно, это верх бесчеловечия, его апогей. С другой стороны, а что еще остается порядочному темному магу, жаждущему безграничной силы и всего того, что обычно нужно людям его профессии? Не может же он вежливо подойти к человеку и попросить: «Добрый вечер, извините за беспокойство, не будете ли вы так любезны очистить свою магию с помощью медитации или чего-то в этом роде и передать ее мне?»

- … произошло случайно и Уиллен, думаю, сам не предполагал такого исхода, его магия вселившаяся в тебя, несет отпечаток владельца и все еще настроена на него. У тебя не бывает перепадов настроения, резких вспышек агрессии?

- Нет, - покачала головой я. – Есть другие проявления.

Ох! Неужели я это сказала? И магия позволила мне?! Торопливо, чтобы чары не передумали, я начала рассказывать Атрею о своих приступах, о том, что я вижу жертв Уиллена и чувствую его удовлетворение и торжество. И наконец, я сумела рассказать ему про тот далекий майский день в лесу, когда мы с Эрдой увидели сияющий шар света и я так неосторожно подошла к нему.

- Я не знаю, как именно настроена магия, но до недавнего времени я не могла никому рассказать о произошедшем. Это первый раз..

- У меня есть несколько предположений, - сказал Атрей. – Но я пока ни в чем не уверен. Странно это все. Уиллен смог проникнуть в твой мозг и создать для тебя ложный мир и фальшивых людей, населяющих его. Это требует усилий и хорошей фантазии. Они ведь были похожи на настоящих?

- Ну.. – задумалась я. – Мне тогда казалось все правильным и таким, как надо, но сейчас я понимаю, что многое осталось за кадром. Я не видела города, верблюд привез меня прямиком к нужному дому и все. Людей там тоже почти не было. На самом деле, вообще не было. Только Абрим и марид по имени Бронн. Это все живые существа, с которыми я имела дело за те два дня.

- Хорошо, - морщинка на лбу чародея разгладилась, когда он услышал это. – Значит, либо ему сложно создавать слишком детальные и многогранные иллюзии, на это требуется много воображения и прекрасная память, это ведь чистое творчество, либо у него банально не хватает на это сил. В любом случае, нам это на пользу. Пойдем в лабораторию, тебе необходимо принять блокирующее зелье. Это, конечно, не панацея, но оно защитит твой разум на некоторое время. Впрочем, если добавить немного порошка из клеронита, то может быть…

Вскочив было, чтобы бежать в лабораторию, я вдруг спохватилась:

- Я приду немного позже, хорошо? Нужно сначала заскочить в спальню.

- Зачем? Лия, у нас нет времени на твои… - погруженный в размышления о зелье и мысленно уже явно находящийся в лаборатории, чародей поднял на меня взгляд. – Кхм. То есть, конечно.

Он замер на мгновение, разглядывая меня и мой наряд. Легкая ночнушка мало что скрывала, а халат сбился набок во время всех этих приключений. Поясок от него вообще куда-то затерялся. Не думаю, что Атрею было дело до него, когда я внезапно потеряла сознание вчера ночью. Теперь же, когда тревога за меня и мое состояние поутихла, опекающий чародей в Атрее немного сбавил обороты и появился мужчина, который пусть и вежлив, но не настолько, чтобы прежде чем отвернуться, не окинуть быстрым оценивающим взглядом девушку в одной лишь сорочке.

- Насмотрелись? – сурово поинтересовалась я, пытаясь вернуть утраченное самообладание. Как-то жарковато тут. Эта реакция достойна внимательнейшего изучения в лучших лабораториях мира: почему взгляд темных глаз Атрея оказывает на меня такой экзотермический эффект?

Переодевшись, я почувствовала себя лучше. Да, путешествие было ненастоящим, но смыть фантомный песок с кожи было приятно, а надевая любимое синее платье, я будто облачалась в защитную броню.

Матушка всегда говорила, что мне идет синий цвет. Ее смерть все еще отдавалась болью, но время смягчило рану. Теперь я могла вспоминать о ней с улыбкой. И я вспоминала. Пробуждала в памяти лучшие моменты, хранила бережно отзвуки ее смеха и блеск ее серых глаз. Крохотные мелочи, которые боялась расплескать: то, как она крепко сжимала книгу, следя за перипетиями сюжета и забывая о давно уже остывшей чашке чая; как она терпеливо вынимала репейник из волос Эммы (сестренка всегда отличалась непоседливостью и живостью нрава, и мама была неизменно терпелива, зашивая порванные платья и залечивая ссадины), как объясняла Эле правила столового этикета, раскладывая перед ней двадцать с виду одинаковых вилок (и почему нельзя есть одной? Вилка есть вилка, разве нет?).

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Множество деталей сплетались в образ женщины, которая не просто даровала мне жизнь, а была мне по-настоящему близка. И каждый раз, надевая что-то синее, я слышала мягкий, словно перезвон колокольчиков, мамин смех: «Опять растрепались волосы, моя маленькая госпожа Эл? Ничего, сейчас я тебя заплету. Это васильковая лента, которую я купила специально для моей милой госпожи Эл. Синий – твой цвет. Носи с собой кусочек неба и будет счастье у тебя. Запомни это и все будет хорошо».

Она говорила: этот цвет значит, что я дитя неба, оно примет меня за свою, не покинет в беде. Небо будет со мной, если я всегда буду иметь при себе что-нибудь синее. Не знаю, откуда моя прагматичная мама взяла это суеверие, но, надевая что-нибудь синее, я будто чувствовала защиту. Может, матушкину, а может, небесную, не знаю. Точно уверена лишь в том, что сейчас мне не помешает любая протекция, какая только может быть.

Нападение Уиллена не причинило мне никакого физического вреда, но заставило утратить чувство безопасности. Если он может добраться до меня даже в доме чародея, если может залезть ко мне в голову и заставить перестать видеть разницу между правдой и ложь, действительностью и иллюзией, то могу ли я хоть где-то быть в безопасности? И не накличу ли я беду на Атрея? Дотронувшись много лет назад до магического шара в лесу, я сдвинула костяшку домино, сломала веточку в плотине и теперь Уиллен, безжалостно убивавший магов и отнимавший их силы, заинтересовался мной. Он знает, что у меня есть. Ему ничего не стоило просто убить меня и вернуть свою магию, но я его развлекаю. Это игра в кошки-мышки и я мышка. Но Атрей.. Атрей вообще не из нашей игры. Он увяз во всем этом по моей вине. Сотрудники секретной службы из родного мира Уиллена Иветта и Фогг, шедшие по следу преступника, пришли в дом Атрея Морта только потому что уловили часть его магии во мне. Они попросили Атрея помочь и он согласился только из-за того, что я увязла в этом деле по самую макушку. Чародей жил тихой и мирной жизнью, пока не появилась я. Так не стоит ли уйти и перестать портить человеку жизнь?