К середине дня мы достигли цели. Возможно, я был не прав в оценке наших командиров – мы добрались до еще одного схрона, который был качественно замаскирован в корнях очередного лесного исполина. Как его оборудовали, сохранив жизнь дереву, ума не приложу. Вскрыли его, благо лейтенант знал, как это сделать, в его планшете были коды к охранной системе. Переодели бывших пленных в полевые комбезы той же модели, что и у нас. Только сейчас я понял, как меня напрягало, что часть нашего отряда была в повседневной форме, не защищенной от сканеров. Теперь скрытность нашего отряда стала удовлетворительной, что повышало шансы на выживание и не могло не радовать. В общем, жизнь-то налаживается! Довооружились боеприпасами: взяли тройной боекомплект, вдобавок загрузились по полной пайками. Лейтенант скептически посмотрел на мой меч, но ничего не сказал. Видимо, понимает, что это не просто железяка, да и в курсе, что владею я холодным оружием много лучше, чем штурмовой винтовкой. Естественно, у меня и мысли не возникло оставить привычное оружие. Проще отрезать кусок от себя. Или оставить часть провианта – прожить на подножном корму даже на малознакомой планете я могу легко, желудки у хаоситов луженые, нас далеко не каждый яд возьмет. Тем более курсантов Корпуса А, нас натаскивали есть всякую гадость и выживать в широком диапазоне условий. Там, где большинство моих сослуживцев загнется без защитного костюма, я буду чувствовать себя если не комфортно, то вполне сносно и четко выполнять боевую задачу. Проверено поколениями.

Мы выдвинулись из нашего района навьюченные, как мулы. Возвращаться сюда уже не планировалось, слишком сложно партизанить в таких лесах. Новый пункт дислокации будет в пригороде небольшого городка, будем прятаться (скажем прямо). И стараться нанести врагу максимальный урон. Главное, утащить как можно больше боеприпасов и продуктов.

Марш-бросок многим давался тяжело, особенно когда мы снова вошли в молодые, «мусорные» леса. На привалах народ просто падал, даже офицеры выматывались. Радовало, что никто не был сколь-нибудь серьезно ранен и бывшие пленные не успели потерять форму от голода, кормить их охрана лагеря даже не собиралась. На одной из остановок я подсел к Язону и задал интересующий меня вопрос, касающийся его боевого опыта. Ощущения не подвели, ему тоже приходилось побывать под огнем. Отряд, к которому он прибился, базировался в астероидном поясе, и народ там был непростой, нелегальные старатели, торговцы запрещенным товаром и даже пираты пошаливали. Успокаивали всех быстро, но дураки не переводились, многим казалось, что, если над тобой нет постоянного контроля, как в более цивилизованных местах, можно бузить и шалить как вздумается. Не доходило до людей, что кормушка там реально одна, и сдать нарытое можно только в одном месте. А полулегальные пункты снабжения и переработки только кажутся таковыми, до первого окрика руководства патруля.

Для несения полноценной караульной службы на привалах нас было маловато, и, не мудрствуя лукаво, лейтенант просто разделил среди бойцов время ночного дежурства посменно. Молодежь он от этого избавил, они и так выматывались в течение дня по полной. Меня он тоже отнес к старикам, что было разумно (и приятно, не буду скрывать). Без ложной скромности, кроме меня, боевого опыта ни у кого из нашей группы не было. Разве что у Язона, но без официальной записи в его досье. Но он и не стремился брать на себя лишние обязанности. Позиция понятная и в чем-то достойная уважения, но нас в Корпусе воспитывали иначе. На первом привале меня поставили в первую, самую простую смену. Лагерь быстро успокоился, офицеры о чем-то посовещались, и лейтенант подошел ко мне:

– Бдишь?

– Да, – ответил я, – хотя пока особой нужды в этом нет. Разве что птицы раскричались с чего-то.

Птицы на самом деле немелодично орали в кронах деревьев, никаких там красивых трелей, что любят описывать в романах. Не то, чтобы меня это реально беспокоило, присутствия посторонних рядом с нами я не ощущал, но показать командиру, что я не расслабляюсь, стоило.

– Не обращай внимания. Кроны деревьев начинаются метрах в шестидесяти над поверхностью, им плевать, что происходит внизу. Пусть хоть полк промарширует, они реагируют на опасность сверху. А что там их растревожило, нас не касается. Скорее всего… Вот что я хотел спросить…

– Да, лейтенант?

– Вы, хаоситы, совсем по-другому обращаетесь со старшими по званию. Как-то проще. Я не раз уже это замечал. Другой устав?

– Извините, лейтенант, если я нарушаю правила субординации, я тут совсем недавно, пока не привык. А в целом да, у нас в Корпусе и вообще в гвардии принято не столь формальное общение. Хотя у техов, слышал, по-другому. Разница в подходах к обучению и к взаимоотношениям. Наверное, так.

– Поясни, что имеешь в виду?

– Это сложно сделать, но попробую. Дело в том, что подготовить хорошего бойца в технологичных войсках и у нас, в традиционных, – большая разница, очень разные подходы и методики. Даже не так. Вот я закончил седьмой курс перед тем, как отправился стажироваться сюда. А до этого учился в семье – неподготовленного подростка не зачислят в Корпус.

– Я понимаю, мечника или стрелка из лука вырастить и подготовить долго и дорого. А у вас вообще довольно разносторонняя подготовка. Но устав?

– Нет, я, наверное, плохо объясняю. Просто сам никогда над этим не задумывался. Наши подразделения выросли из личных дружин аристократов. У меня есть обязанности перед своим командиром, и у командира есть обязанности предо мной. Смесь средневекового права и военной демократии. Раньше я вообще имел право не выполнять приказ руководителя, стоящего над моим командиром. Сейчас, конечно, не так, но определенные пережитки сохранились. Неформально нам не отдают приказ выполнить то или иное, а как бы договариваются со мной об этом. Реальное наполнение изменилось, но форма – сохранилась.

– Не очень понятно, скорее не так – понятно, но как-то слишком чудно́. Как такая армия может вообще воевать?

– Ну как? Вы, наверное, в курсе – воюет, и очень неплохо. Просто мы слишком разные. Кстати, да, еще и это. Все бойцы в боевой шкуре хоть немного, но разные. Для командира мы совсем не взаимозаменяемые винтики, как это у техов. Извините, если резко. Но это так. Командиру всегда приходится учитывать это. Слишком мало оснований формализовывать отношения.

– Забавно! Ну если так, что мне нужно знать о тебе, чтобы правильно использовать сильные стороны такого неожиданного подчиненного?

– В личном деле…

– Стоп, сам говорил о неформальности. Изволь отвечать.

– Мы все очень выносливые. Раза в два-три более, чем другие ваши бойцы. Натаскивали с детства. Более ловкий, сильный и внимательный. Я не хвастаюсь, это действительно так.

– Пока ничего нового. – Лейтенант замолчал, приглашая продолжить себя нахваливать. Неудобно, но он прав. За несколько недель раскрыть качества бойца невозможно. К тому же от этого, могут зависеть жизни его и моих товарищей.

– Нас готовят как универсальных бойцов. Имею командный опыт, правда, небольшой и в весьма примитивных условиях (рассказывать, что я потерял значительную часть подчиненных, я не стал. Да и не чувствую своей вины в этом, положа руку на сердце, – чистая ошибка планирования). Плюс слабые, но магические возможности имеются.